СИМВОЛИКА "ОСЕНИ" У КАРАМЗИНА И БОРАТЫНСКОГО
Сапченко Л. А.,
Ульяновск
Изображение времен года имеет в истории искусства многовековую традицию.
Времена года издавна было принято изображать в соответствии с этапами человеческой жизни. Весна, осень, зима приобрели закрепившиеся эмблематическое значение. Так, в четырежды переиздававшемся в России (1773, 1789, 1805, 1817) сборнике эмблематических толкований "Свет зримый в лицах, или Величие и многообразность Зиждителевых намерений, открывающиеся в природе и во нравах, объясненныя физическими и нравственными изображениями, украшенными достойным сих предметов словом, в пользу всякого состояния людям, а наипаче молодым витиям, стихотворцам, живописцам и другим художникам" (перевод с немецкого) изображение осени сопровождалось следующим девизом и комментарием:
"Собрание плодов земных обогащает,
Но отрывая лист, лес, поле обнажает.
Осень широким на челе виноградным листвием осеняема несет богатый рог плодородия <...>
... Осенняя роща испещряется наподобие вешних лугов, роскошествующих цветами, красновидное смешение соплетенное из зеленеющих беспрерывно ельников и сосен в низ с верху простирается.
Отпадшее листвие шумит под стопами путешественника; стада бродят умышленно по увядшей и бесцветной траве: единый токмо так именуемый, безвременный цветок, краснеет <...>
Что же будет с тобою, о смертный! когда священный страж над тобою воскликнет очистите от древа его листвия! Приносил ли ты прежде какие плоды" Явил ли миру какие благотворения, подобно скончавающейся природе" И ожидал ли ты своей смерти, равно как земледелец осени" Столько ли она для тебя увеселительна как собрание винограда для стран изобилующих гроздьями" По крайней мере сему так быть надлежало. Мы должны умирать с благословением и радостию. Ибо хотя и снимаем плоды, листвия и ветви, однако дерево с коренем своим в земле останется. В вешние дни начинает оно паки развиваться, зеленеть и цвести: и тогда лишь будет оно, яко древо насажденное при исходищах вод; и даст плод свой во время свое, и лист его не отпадет."
В русле эмблематической трактовки находится "Осень" (1805) Державина, где главное - идея заслуженного трудами покоя в зрелых летах.
В более ранней "Осени" (1789) Карамзина тема решена иначе. В согласии с традицией осень предстает как завершение жизненного пути. Но унылый осенний пейзаж дан глазами смертного, печального странника, которому не суждено возрождение, тогда как Природа вянет только на малое время. Метафорический ряд, соответствующий жатве, сбору плодов, подведению итогов жизни, отсутствует, акцент сделан на конечности земного существования.
В то же время в переводе "Времен года" Томсона, сделанном Карамзиным, выходит на первый план именно эта сторона эмблемы, причем трактовка осени как поры подведения итогов, как жатвы, обогащена мыслью о соприкосновении с истиной (мудростью, вдохновением), происходящем именно в этот период жизни: "Грядет, грядет богиня философической меланхолии: ея приближение возвещают катящиеся вдруг слезы <...>, биющие сердце. Ея священное влияние приводит в волнение всю душу, воспаляет воображение и возвышает ум выше всего земного..." [Детское чтение для сердца и разума. Ч. XII, 1787]. В 1803 году в № 13 "Вестника Европы" Карамзин писал об осени жизни: "Как плод дерева, так и жизнь бывает всего слаще перед началом увядания <...> Так, остатки ясных осенних дней располагают нас живее чувствовать прелесть Натуры... в сие же время действует и торжествует Гений...".
Очевидно, насколько это созвучно пушкинской "Осени", поре вдохновения.
Появившаяся как отклик на смерть Пушкина "Осень" (1837) Боратынского горестно возвращается к прежней традиции и в то же время отступает от нее в трагическом направлении.
План стихотворения соответствует плану эмблемы. Вначале пейзажная зарисовка, затем картина сбора урожая, после этого - думы о человеке, об итогах его жизни.
Следующий уровень эмблематической структуры, охватывая не только земную природу и человека, но и все мироздание, доказывает божественность, гармоничность мироустройства: "Вечный чертеж творения открывается уму - цель творения открывается..." [Детское чтение для сердца и разума, Ч. XII, 1787]. Об "оправданном промысле", о "смирении", об "утомлении разума" говорит и Боратынский.
"грядущей жатвы". Его "Осень" не дает надежды на возрождение, она несет лишь чувство трагического одиночества и бесплодной пустоты.