293. Маменьке
1843, июнь (?), Мураново
Перевод: «Наша неподвижная и, слава Богу, текущая без происшествий жизнь была причиной тому, что я редко вам писал, любезная маменька, но с некоторых пор все стало наоборот. Вот уже месяц, как я все время на ногах. Съездил в Тульскую губернию — на межевание, затем и за тем же во Владимирскую. Мне посчастливилось договориться с соседями, не идя на большие уступки. Но мне не повезло в другом: я принужден был разъезжать по городам и весям именно в то время, когда Варенька и Натали находились в Москве, и поэтому не сумел уделить им достаточно времени. Я слышал Листа и остался не так доволен, как ожидал. Стремительность его игры превышает все доступное воображению, но превышает и возможности фортепьяно. Звуки следуют один за другим так скоро, что сливаются в смутный шум, не приносящий особенного удовольствия. От этой быстроты рояль задыхается. К тому же я не нашел у него подлинно музыкального чувства. Прекраснейшие мелодии он портит украшениями, не имеющими ни смысла, ни цели. Его форте и пиано пианиссимо, великолепные сами по себе, не производят впечатления, ибо не выражают подлинного музыкального замысла. Он претендует на импровизации, а исполняет одни гаммы. Поминутно кажется, что он пробует рояль перед его покупкой. Я решительно предпочитаю ему Тальберга. Здесь ему устроили овацию, смешную по двум причинам: во-первых, потому что это был заемный энтузиазм, главная цель которого — не отстать от берлинцев, а во-вторых, будь даже этот восторг неподдельным, он превышал всякую меру, большего не могли сделать даже для спасителя отечества. Есть отчего разочароваться в славе.
— Е. Боратынский».