Влюбился я, полковник мой,
В твои военные рассказы:
Проказы жизни боевой —
Никак, весёлые проказы!
Не презрю я в душе моей
Судьбою мирного лентяя;
Но мне война ещё милей,
И я люблю, тебе внимая,
Жужжанье пуль и звук мечей.
Как сердце жаждет бранной славы,
Как дух кипит, когда порой
Мне хвалит ратные забавы
Мой беззаботливый герой!
Прекрасный вид! В веселье диком
Вы мчитесь грозно... дым и гром!*
Бегущий враг покрыт стыдом,
И страшный бой с победным кликом
Вы запиваете вином!
А епендорфские трофеи?
Проказник, счастливый вполне,
С весёлым сыном Цитереи
Ты дружно жил и на войне!
Кругом окопов городских;
Ты, воин мой, защитник их;
С тобой семьёю безотрадной
Толпа красавиц молодых.**
Ты сна не знаешь; чуть проглянул
День лучезарный сквозь туман,
Уж рыцарь мой на вражий стан
С дружиной быстрою нагрянул:
Врагам иль смерть, иль строгий плен!
Меж тем красавицы младые
Пришли толпой с высоких стен
Глядеть на игры боевые;
Сраженья вид ужасен им,
Дивятся подвигам твоим,
Шлют к небу тёплые молитвы:
Да возвратится невредим
Любезный воин с лютой битвы!
О! кто бы жадно не купил
Молитвы сей покоем, кровью!
Но ты не раз увенчан был
И бранной славой, и любовью.***
Когда ж певцу дозволит рок
И заслужить хотя листок
Из лавров милого героя?
В другой редакции стиха:
*Вы мчитесь грозно - дым столбом!
Оружий блеск! Оружий гром!
** Толпа красавиц молодых.
Враги повсюду, милый воин.
Они поверены судьбе,
Благому небу и тебе,-
Но ты ль их веры недостоин!
Ты сна не знаешь, - сквозь туман
НЕверный день едва проглянул,
Уж Витязь мой на вражий стан
С дружиной быстрою нагрянул
***Вставлено четверостишие:
А я, любезный Командир,
Молвой забытый, о досада!
Ношу свой унтерский мундир
Для щегольства и для парада!
Примечания
Впервые напечатано в „Полярной Звезде“ на 1824 г., стр. 259—261, под заглавием „К **“ и с подписью Б. Вошло в издания 1827 (под заглавием „Л—му“, стр. 163—165) и 1835 гг. („Лутковскому“, стр. 68—70) с изменениями следующих стихов.
Отнесено всеми изданиями ошибочно к 1824 году.
поэту были самыя дружественныя.
Лутковский был старинным знакомым Боратынских, соседом по имению Богдана Андреевича Боратынскаго и всячески старался облегчить положение поэта, который запросто бывал у Лутковских и навсегда сохранил чувство признательности к своему командиру.