Решительно печальных строк моих
Не хочешь ты ответом удостоить;
Не тронулась ты нежным чувством их
И презрела мне сердце успокоить!
Не оживу я в памяти твоей,
Не вымолю прощенья у жестокой!
Виновен я: я был неверен ей;
Нет жалости к тоске моей глубокой!
Виновен я: я славил жён других...
Так! но когда их слух предубеждённый
Я обольщал игрою струн моих,
К тебе летел я думой умилённой,
Тебя я пел под именами их.
Виновен я: на балах городских,
Среди толпы, весельем оживлённой,
При гуле струн, в безумном вальсе мча
То Делию, то Дафну, то Лилету
И всем троим готовый сгоряча
Произнести по страстному обету,
Касаяся душистых их кудрей
Лицом моим, об емля жадной дланью
Их стройный стан,— так! в памяти моей
И предан был я новому мечтанью!
Но к ним ли я любовию пылал?
Нет, милая! когда в уединенье
Себя потом я тихо поверял,
Их находя в моём воображенье,
Тебя одну я в сердце обретал!
Приветливых, послушных без ужимок,
Улыбчивых для шалости младой,
Из-за угла пафосских пилигримок
Я сторожил вечернею порой;
На миг один их своевольный пленник,
Я только был шалун, а не изменник.
Нет! более надменна, чем нежна,
Ты всё ещё обид своих полна...
Прости ж навек! Но знай, что двух виновных,
Не одного, найдутся имена
В стихах моих, в преданиях любовных.
Другая редакция стиха:
Я силился счастливой старины
Возобновить счастливыя мечтанья;
Взывал к тебе, взывал от глубины
Души моей, исполненной страданья.
Не хочешь ты ответом удостоить;
Не тронулась ты нежностию их
И презрела мне сердце успокоить.
Виновен я — и в памяти твоей
Не оживу! Прощенья у жестокой
Не вымолю! Я был неверен ей, —
Нет жалости к тоске моей глубокой,
Вниманья нет к мольбам любви моей.
Виновен я! Я нежныя признанья
Твердил сто раз красавицам другим ;
Я к ним спешил на тайныя свиданья,
Я расточал живыя ласки им :
Но все дышал Доридою одною,
В об ятьях их мечту о ней тая;
В об ятьях их был верен ей душою
И отдавал им только чувства я.
В собраниях , веселью посвященных ,
На празднествах столичных богачей,
При пламени безчисленных свечей,
При гуле струн , смычками оживленных ,
Как бешеный в безумном вальсе мча
То Делию, то Дафну, то Лилету
Произнести по страстному обету;
Касаяся душистых их кудрей
Лицом моим , об емля жадной дланью
Их стройный стан : так , в памяти моей
Уж не было подруги прежних дней,
Принадлежал я новому мечтанью.
Но к ним -ли я любовию пылал ?
Нет , милый друг , когда в уединеньи
Себя потом я строго поверял ,
Их находя в моем воображеньи,
Тебя одну я в сердце обретал.
Доверчивых вертушек обольщая,
С восторгом пел я чувство к ним мое;
Но жар любви, но голос я ея
Как находил ? — тебя воображая!
По правилам прелестниц хладнокровных ,
Все памятью обид своих полна.
Прости-ж навек ; но знай, что двух виновных ,
Не одного — найдутся имена
Примечания
„Северных Цветах“ на 1825 г., стр. 263—265, под заглавием „Оправдание“ и с подписью Е. Б—ий. Приготовляя к печати собрание своих стихотворений в 1826 году, Боратынский существенно переделал это стихотворение (см. вариант 1).
Издатели сочинений Боратынскаго ошибочно относят это стихотворение к 1825 году: оно написано не позже 1824 года.