Ты покорился, край гранитный,
России мочь изведал ты —
И не столкнешь ея пяты,
Хоть дышешь к ней враждою скрытной!
Срок плена вечнаго настал, —
Но слава падшему народу!
Безстрашно он оборонял
Угрюмых скал своих свободу.
Из-за утесистых громад
На нас летел свинцовый град;
Вкусить не смела краткой неги
Рать, утомленная от ран:
Нож изступленный поселян
Окровавлял ея ночлеги!
И все напрасно! Чудный хлад
Сковал Ботническия воды;
Каким был ужасом обят
Пучины бог седо-брадат;
Как изумилися народы,
Когда хребет его льдяной,
Звеня под русскими полками,
Явил внезапною стеной
Их перед шведскими брегами!
И как Стокгольм оцепенел,
Когда над ним, шумя крылами,
Он в нем узнал орла Полтавы!
Все покорилось. Но не мне,
Певцу, незнающему славы,
Питомец муз, питомец боя,
Тебе, Давыдов, петь ее:
Венком певца, венком героя
Чело украшено твое.
Безстрашных кровию омыты;
По ним водил ты их строи.
Ударь же в струны позабыты
И вспомни подвиги твои!
Издается по материалу „Звездочки“, напечатанному в „Русской Старине“ 1883, кн. III, стр. 43—100, Епилог к стихотворной повести „Эда“, подпись — Е. Б.; в оглавлении указано имя автора полностью — Е. А. Баратынскаго.
Альманах на 1826 год „Звездочка“ — издание А. А. Бестужева и К. Ф. Рылеева — был взят при аресте их после событий 14 декабря 1825 г. и пролежал в кладовых типографии Главнаго Штаба до 1861 года.
Таким образом „Эпилог Эды“ при жизни поэта не печатался и не вошел ни в одно из посмертных собраний сочинений.
В бумагах И. Ф. Тютчева, хранящихся в сельце Муранове, находится список „Эпилога“ со следующими вариантами:
4
23
Их под слаанскими (?) брегами!
26
Орел двуглавый возлетел!
33
Венцом певца, венцом героя
К этой писарской копии „Эпилога“ прибавлено следующее замечание: „Приведенный эпилог в рукописи приобщен к печатному экземпляру „Эды“, хранящемуся в Мурановской библиотеке племянницы поэта, О. Н. Тютчевой (рожд. Путята), и снабжен следующей заметкой Н. В. Путяты:
„Эпилог этот написан в 1824-м году в Гельсинфорсе, в то время когда была кончена вся повесть Эды; но Баратынский не хотел напечатать его в том виде, как он вылился из под пера в первую минуту вдохновения. Он находил, что некоторыя выражения могут показаться обидными и неверными для покореннаго народа. По безпечности, или по другим причинам он не исправил его и Эда вышла в свет без эпилога“.
О том, что Боратынский „не желал напечатать“ Эпилог, говорит Н. В. Путята и в своих примечаниях к письмам поэта (Мурановский архив); между тем это свидетельство Н. В. Путяты разбивается как тем фактом, что „Эпилог“ был отдан для напечатания в „Звездочку“, так и современным письмом Н. В. Путяты к А. А. Муханову (от 9 марта 1825 года): „Буря его имела туже участь, что́ Эпилог: цензура не пропустила ее за следующие стихи:
Не думаю, чтоб ваши евнухи Муз (т. е. петербургские) были снисходительнее и чувствительнее здешних (т. е. московских) к красотам их; на всякий случай посылаю тебе. Попробуй, авось либо пропустят. Прочие же стихи из Эды уже печатаются в Мнемозине, а потому к сожалению не могу прислать их в Полярную“... („Русский Архив“ 1905, № 3, стр. 524) „Эпилог“ датируется 1824-м годом на основании свидетельства Н. В. Путяты, а также этого письма, из котораго следует, что Путята привез из Гельсингфорса „Эпилог“ вместе с „Бурей“, „Ледой“, отрывками из „Эды“ и проч., т. е. в начале февраля 1825 года.