Телема пламенна, игрива,
Но черезчур нетерпелива,
Но переменно прельщена
То тем, то этим: безпокойства
Всегда душа ея полна.
Любила толстяка она
Совсем иного с нею свойства:
Макар не тужит ни о чем, —
Ему покой всего дороже.
С весельем шумным незнаком,
Он незнаком со скукой тоже.
Заснет он ночью крепким сном,
Едва глаза свои зажмурит, —
Поутру встанет молодцом,
День целый после балагурит.
В любви причудливой своей
К Макару часто нестерпимой
Была Телема: милым ей
Хотелось быть боготворимой.
Однажды, чем-то оскорбясь,
В упреках горьких излилась
Пред ним она. Макар безпечной
Покинул бедную смеясь.
Без друга скучно и уныло
Тянулись дни. Из края в край
За ним бежать она давай:
Жить без Макара тошно было.
Надежды детскою полна,
Приходит в Царское она.
Того-ли встретит, иль другова:
„Не здесь-ли милый мой дружок?
Макара нет ли дорогова?“
Никто без хохота не мог
Услышать имени такова.
— Какой Макар тобой любим,
Как разлучилася ты с ним,
Что он, голубушка, за диво? —
Она в ответ нетерпеливо:
„Нет лучше друга моего:
Благоразумен, доброхотен,
Все любят искренно его;
Не ненавидя никого,
Он сам никем не ненавидим“.
— Ступай, ответствовали ей,
Здесь нет его: таких людей
Мы при Дворе совсем не видим.
Решилась далее итти
Моя беглянка молодая;
Заходит в Лавру по пути,
Макара мирнаго найти
В сей мирной пристани мечтая.
Игумен ей: „Признаться вам,
Его мы долго поджидали,
Но, признаюсь, по пустякам:
Приют от бурь житейских нам
В замену стены наши дали“.
Один неласковый чернец
Сказал вертушке наконец:
„О чем вы слепо возмечтали?
Найдется-ль, полно, ваш беглец?
“.
Телему набожный мудрец
Чуть не взбесил таким приветом: —
„Его найду я, мой отец,
Не безпокойтеся об этом.
Нет, о Макаре дорогом
Не понапрасну я тоскую:
Одна я жизнь ему дарую!
Не может быть он в мире том,
Когда я в этом существую!“
„Но где же встречу друга я?“ —
Мечтает странница моя.
„В столице — что же? не чудесно!
Между певцами верно он,
Которыми изображон
Он столь искусно и прелестно“.
Один из них ей молвил так:
Вы обманулися никак:
Не появлялся, к сожаленью,
И между нами ваш чудак.
Его поем мы кое-как,
“.
Совет пред нею. На него
Взглянула странница — и мимо:
Нет, для Макара моего
Такое место нестерпимо!
Там нет его. Не спорю в том,
Прельститься мог бы он Двором:
Двор полон чуднаго угара;
Но за присутственным столом
Ввек не увижу я Макара!
Надеясь друга повстречать,
Телема стала навещать
Гулянья, зрелища столицы,
Ко всем заглядывала в лицы, —
По пустякам! Приглашена
В дома блестящие она,
Где те счастливцы председают,
Которых светским языком
Людьми с утонченным умом,
Людьми со вкусом называют.
Они приветливы лицом,
И с милым сердцу беглецом
Ей показались очень сходны;
Но чем с Макаром дорогим
Похожей быть они старались,
От сходства истиннаго с ним
Тем очевидней удалялись!
Тоска-печаль ее взяла;
Наскуча бегать попустому
Из места в место, побрела
Она тихохонько до дому.
В давно покинутый приют
Приходит странница — и что же?
Уже Макар с улыбкой тут
Подругу ждал на брачном ложе:
„Со мною в мире и любви,
Он молвил, с этих пор живи.
Живи, о лишнем не тоскуя,
И коль разстаться вновь со мной
Не хочешь, нрава тишиной
Себе приязнь мою даруя,
Не требуй более того,
Что я даю, что дать могу я“.
Примечания
Издается по автографу, хранящемуся в Казанском архиве Боратынских. Рукопись поэта имеет несколько изменений, сделанных как взыскательным художником, так вызванных и цензурными соображениями (в скобках помещаем слова, зачеркнутыя поэтом):
29
Надежды (сладостной) детскою полна
30
Приходит в Царское. В Эскуриал пришла она.
41
(Разумен он,) Благоразумен, (добросердечен,) доброхотен
42
Веселонравен (и безпечен) беззаботен,
56
Но (на беду) признаюсь, по пустякам:
57
(Посты, раздор, обедни) Приют от бурь житейских нам
59
Болтливой маленькой Один не ласковый чернец
61
„(Охота по миру шататся,) О чем вы слепо возмечтали?
63
На том он свете (может статся) мы слыхали.
64
Телему стриженый наглец набожный мудрец
83
(О нем) Его поем мы пишем кое как
Сказка Боратынскаго была впервые напечатана в „Северных Цветах“ на 1827 г. (цензурное одобрение от 18 января 1827 г.) под заглавием „Телема и Макар“ и с подписью Е. Баратынский (стр. 297—302), в измененном виде (отчасти в силу цензурных условий). Приводим варианты по „Северным Цветам:“
1
Телема ласкова, игрива
3—5
Всегда душа ея полна
Младенческаго безпокойства.
29
30
Приходит ко двору она.
41
Он добродушен, доброхотен,
44
Не ненавидит никого,
45
И сам никем не ненавидим.“
51
Зашла в обитель по пути,
54
Игумен ей: сказать ли вам?
59
Один задумчивый чернец
85—88
Вот Магистрат. Она пред ним
Глаза зажмурила и дале;
О нет, с возлюбленным моим
Не встречусь я в судейской зале!
110—111
Тем от прямаго сходства с ним
Они заметней удалялись!
В том же 1827 году „Телема и Макар“ была напечатана в „Славянине“ (№ VIII, отд. II, стр. 123—127, подпись Баратынский) под заглавием „Телема и Макар. (С Французскаго)“ и с выноской к заглавию: „Телема значит Желание, Макар — счастие. Оба сии слова Греческия.“ В „Славянине“ находятся следующия разночтения, сравнительно с текстом автографа и „Северных Цветов:“
1—7
Непостоянна, своевольна
Ничем Телема не довольна,
Попеременно прельщена
Всегда душа ея полна. —
Любила толстяка она
Со всем другаго с нею свойства;
Открытый радостный лицом,
25
Без друга в горести и скуке
28
Жить не умея с ним в разлуке.
29—31
Приходит в Княжеский чертог:
39
пропущен
41—42
Разумен он, добросердечен,
Всегда шутлив, всегда безпечен
44—45
по автографу
50
Моя бедняжка молодая,
51
по „Северным Цветам“
54—61
Игумен ей: „признаться вам,
Мы с ним увидеться желали,
Но, на беду, по пустякам;
В замену стены наши дали!“
Но бледный и сухой чернец,
Сказал вертушке наконец:
„Охота по миру шататься!“
63
На том он свете может статься!“
64
— мертвец
79
Один из них сказал ей так:
83
О нем мы пишем кое как
85—87
по „Северным Цветам“
88
110—111
по „Северным Цветам“
120
„Со мною в радостной любви, —
Сличение автографа, „Северных Цветов“ и „Славянина“ дает возможность точно установить последовательность в изменении текста сказки „Телема и Макар“. Все три чтения относятся несомненно к 1825—1826 гг., и первоначальным является текст „Славянина“, за которым следует автограф поэта. В виду того, что все изменения „Телемы и Макара“ происходили на протяжении одного — двух лет, следовало бы принять в основной текст чтение „Северных Цветов“, если бы некоторыя изменения не обяснялись бы цензурными соображениями.
„Северных Цветов“:
l—5
Непостоянна, своевольна,
Ни чем Телема не довольна:
Всегда душа ея полна
Так же читается „Телема и Макар“ в издании 1835 года и во всех посмертных собраниях сочинений Боратынскаго.
„Телема и Макар“ представляет близкий по духу и по форме перевод сказки Вольтера „Thélème et Macare“ с тою разницей, что Боратынский откинул заключительное нравоучение:
Les gens de grec enfarinés Connaîtront Macare et Thélème Et vous diront sous cet emblème A quoi nous sommes destinés. Macare, c'est toi qu'on désire; On t'aime, on te perd; et je crois Que je t'ai rencontré chez moi; Mais je me garde de le dire Quand on se vante de t'avoir, On est privé par l'envie; Pour te garder il faut savoir Te cacher et cacher sa vie.
С похвалой отнесся к „Телеме и Макару“ „Сын Отечества“ (1827 г., ч. 116, № XXI, стр. 78—80), который назвал переводную сказку Боратынскаго „прекрасным подражанием аллегорической Вольтеровой сказке“.
„откровенно признавался“ в том, что не понимает „Телемы и Макара“ „ни со стороны содержания, ни со стороны поэтической отделки“ (Соч. т. VII, стр. 492).