Посланница небес, безсмертных дар счастливой,
Подруга тихая печали молчаливой,
О память! — ты одна беседуешь со мной,
Ты возвращаешь мне отъятое судьбой;
Тобою счастия мгновенья легкокрылы,
Давно протекшия, в мечтах мне снова милы.
Еще в забвении дышу отрадой их;
Люблю, задумавшись, минувших дней моих
Воспоминать мечты, надежды наслажденья,
Минуты радости, минуты огорченья.
Не раз, волшебною взлелеянный мечтой,
Я в ночь безмолвную беседовал с тобой.
И, в дни счастливые на час перенесенный,
Дремал утешенный и с жизнью примиренный.
Так, всем обязан я твоим приветным снам,
Тебя я петь хочу, — дай жизнь моим струнам,
Цевнице вторь моей: твой голос сердцу внятен,
И резвой радости и грусти он приятен.
Ах! кто о прежних днях порой не вспоминал?
Смотрите: вот старик седой, изнеможенный,
На ветхих костылях под ношей лет согбенный,
Он с жизнью сопряжен страданием одним;
Уже могилы дверь отверста перед ним, —
Но он живет еще! — он помнит дни златые!
Он помнит резвости и радости младыя!
С товарищем седым, за чашей круговой,
Мечтает о былом и вновь цветет душой;
Светлеет взор его, весельем дух пылает,
И руку друга он с восторгом пожимает.
............................................
............................................
Наскучив странствием и жизни суетою,
Усталый труженик под кровлею родною
Вкушает сладостный бездействия покой,
Благодарит богов за мирный угол свой;
Забытый от людей блажит уединенье,
Где от забот мирских нашел отдохновенье;
Но любит вспоминать он были прежних лет,
Мечтанья юности, восторги сладострастья,
Обманы радости и ветренаго счастья;
Милее кажется ему родная сень,
Покой отраднее, приятней рощи тень,
Уединенная роскошнее природа,
И тихо шепчет он: „всего милей свобода!“
О дети памяти! о Фебовы сыны!
Певцы безсмертные! Кому одолжены
Вы силой творческой небесных вдохновений?
— „Отзыву прежних чувств и прежних впечатлений“.
Они неопытный развить умели ум,
Зажгли, питали в нем, хранили пламень дум.
Образовала вас природа — не искусство;
Так, чувство выражать одно лишь может чувство.
Когда вы кистию волшебною своей
Порывы бурные, волнение страстей
Прелестно, пламенно и верно выражали,
Вы отголоску их в самих себе внимали.
Ах, скольких стоит слез безсмертия венец!
.................................................
.................................................
Но все покоится в безмолвии ночном,
И вежды томныя сомкнулись тихим сном.
Воспоминания небесный, светлый Гений
К нам ниспускается на крыльях сновидений.
В пленительных мечтах, одушевленных им,
И к играм, и к трудам обычным мы спешим:
Пастух берет свирель, владелец багряницу,
Художник кисть свою, поэт свою цевницу,
Потомок рыцарей, взлелеянный войной,
Сверкающим мечем махает над главой.
............................................
............................................
Доколе памяти животворящий свет
Еще не озарил туманной бездны лет,
Текли в безвестности века и поколенья,
Все было жертвою безгласнаго забвенья:
Дела великия не славились молвой,
Преданья свет блеснул, — и камни глас прияли,
Века минувшие из тьмы своей возстали;
Народы поздние урокам внемлют их,
Как гласу мудрому наставников седых.
Кавказы дивные! волшебныя картины!
Свободный, гордый Рим! блестящие Афины!
Великолепный ряд триумфов и честей!
С каким волнением внимал я с юных дней
Безсмертным повестям Плутарха, фукидида!
Я Персов поражал с дружиной Леонида;
С отцем Виргинии отмщением пылал;
Казалось, грудь мою пронзил его кинжал;
И, подданный Царя, защитник верный трона,
В восторге трепетал при имени Катона.
.......................................
..........................................
Но любопытный ум в одной ли тьме преданий
Найдет источники уроков и познаний? —
Нет, все вокруг меня гласит о прежних днях.
Я всюду шествую, минувшим окруженный.
Я вопрошаю прах дряхлеющей вселенной:
И грады, и поля, и сей безмолвный ряд
Рукою времени набросанных громад.
Событий прежних лет свидетель молчаливый,
Со мной беседует их прах красноречивый;
Здесь отвечают мне оракулы времен.
Смотрите, — видите-ль, дымится Карфаген!
Полнеба Африки пожарами пылает!
С протяжным грохотом Пальмира упадает!
Как волны дымныя бегущих облаков,
Мелькают предо мной события веков.
Печать минувшаго повсюду мною зрима....
Поля Авзонии! державный пепел Рима!
Глашатаи чудес и славы прежних лет!
С благоговеньем вас приветствует поэт.
Смотрите, как, века незримо пролетая,
Твердыни древния и горы подавляя,
Бросая гроб на гроб, свергая храм на храм,
Великолепныя, безсмертныя громады!
Вот здесь висящих рек шумели водопады,
Вот здесь входили в Рим когорты Плебеян,
Обремененныя богатством дальних стран.
Чертогов, портиков везде я зрю обломки,
Где начертал резец Римлян деянья громки.
Не смела времени разрушить их рука,
И возлегли на них усталые века.
Все, все вещает здесь уму, воображенью.
Внимайте времени немому поученью!
Познайте тления незыблемый закон!
Из-под развалин сих вещает глухо он:
„Все гибнет, все падет, — и грады, и державы“...
О колыбель наук, величия и славы!
Отчизна светлая героев и богов!
Святая Греция! теперь толпы рабов
Блуждают на брегах божественной Эллады;
Ко храму ветхому Дианы иль Паллады
Шалаш пристроил свой ленивый рыболов!
Под чуждым скипетром главой она поникла;
Никто не слышит там о подвигах Перикла; —
Все губит, все мертвит невежества ярем.
Но неужель для нас язык развалин нем?
Нет, нет, лишь понимать умейте их молчанье, —
И новый мир для вас создаст воспоминанье.
.............................................
.............................................
Счастлив, счастлив и тот, кому дано судьбою
От странствий отдохнуть под кровлею родною,
Увидеть милую, священную страну,
Где жизни он провел прекрасную весну,
Провел невинное, безоблачное детство.
О край моих отцов! о мирное наследство!
Всегда присутственны вы в памяти моей:
И в берегах крутых сверкающий ручей,
И светлые луга, и темныя дубравы,
И сельских жителей приветливые нравы. —
Приятно вспоминать младенческие дни....
...........................................
...........................................
Когда, едва вздохнув для жизни неизвестной,
Я с тихой радостью взглянул на мир прелестный, —
С каким восторгом я природу обнимал!
Как свет прекрасен был! — Увы! тогда не знал
Я буйственных страстей в безпечности невинной:
Дятя, взлелеянный природою пустынной,
Ее одну лишь зрел, внимал одной лишь ей;
Сиянье солнечных торжественных лучей
Веселье тихое мне в сердце проливало;
Оно с природою в ненастье унывало;
Не знал я радостей, не знал я мук других,
За мигом не умел другой предвидеть миг;
Я слишком счастлив был спокойствием незнанья;
Блаженства чуждые и чуждые страданья,
Часы невидимо мелькали надо мной.....
О, суждено ли мне увидеть край родной,
Друзей оставленных, друзей всегда любимых,
Там счастье я найду в отрадной тишине.
Не нужны почести, не нужно злато мне, —
Отдайте прадедов мне скромную обитель.
Забытый от людей, дубрав безвестный житель,
Не позавидую надменным богачам;
Нет, нет, за тщетный блеск я счастья не отдам,
Не стану жертвовать фортуне своевольной
Спокойной совестью, судьбой своей довольный;
И песни нежныя, и мирный фимиам
Так, перешедши жизнь незнаемой тропою,
Свой подвиг совершив, усталою главою
Склонюсь я, наконец, ко смертному одру;
Для дружбы, для любви, для памяти умру;
— Но вы, любимцы Феба,
Вы, вместе с жизнью принявшие от Неба
И дум возвышенных и сладких песней дар!
Враждующей судьбы не страшен вам удар:
Свой век опередив, заране слышит Гений
...............................................
...............................................
Примечания
Напечатано в „Невском Зрителе“ 1820 года, часть первая, Январь, стр. 85—94, под заглавием „Отрывки из поэмы: Воспоминания“ и с подписью Е. Баратынский, и при жизни поэта не перепечатывалось. „Воспоминания“ вошли во все посмертныя собрания сочинений Боратынскаго со следующими незначительными изменениями (опечатками?):
85 Кавказа дивныя, волшебныя картины
В издании „Севера“, 1894, стихи 58 и 86 помещены с опечатками.
Время написания отрывков точно определяется 1819 годом: в январе 1820 года отрывки уже были напечатаны, раньше же 1819 года поэма не могла быть написана, так как до того времени поэт весьма несвободно владел стихом. Как можно думать, поэма „Воспоминания“, имеющая несомненный автобиографический характер, была задумана очень широко, но осталась неоконченной, вследствие того, что поэт охладел к своему замыслу. Можно считать почти несомненным, что первая поэма Боратынскаго создавалась под сильным влиянием разсказов его дядьки Боргезе, слышанных поэтом в детстве. Любопытно, что почти те же самые образы Италии повторяются и в дальнейших моментах творчества Боратынскаго.
Отрывки из „Воспоминаний“ прошли мало замеченными в печати, и только в 1827 году отозвался на них Ф. Булгарин при разборе собрания стихотворений Боратынскаго: Булгарин сетовал на то, что поэт не включил в свой сборник „прекрасных Поэм Пиры и Воспоминания“, и писал: „Не знаем, кончена-ли Поэма Воспоминания; но отрывки из нея были прекрасны“ („Северная Пчела“, 1827, 8 декабря, № 147).