Поверь, мой милый! твой поэт
Тебе соперник не опасный!
Он на закате юных лет -
На утренней заре ты юности прекрасной.
Живого чувства полный взгляд,
Уста цветущие, румяные ланиты
Влюбленных песенок сильнее говорят
С душой догадливой Хариты.
Когда с тобой наедине
Порой красавица стихи мои похвалит,
Тебя напрасно опечалит
Ее внимание ко мне:
Она торопит пробужденье
Младого сердца твоего
И вынуждает у него
Свидетельство любви, ревнивое мученье.
Что доброго в моей судьбе,
И что я приобрел, красавиц воспевая?
Одно: моим стихом Харита молодая,
Счастливый баловень Киприды!
Знай сердце женское, о! знай его верней,
И за притворные обиды
Лишь плату требовать умей!
А мне, мне предоставь таить огонь бесплодный.
Рожденный иногда воззреньем красоты,
Умом оспоривать сердечные мечты
И чувство прикрывать улыбкою холодной.
Примечания
Впервые напечатано в „Северных Цветах“ на 1826 г., стр. 40—41, под заглавием „Л. С. П—ну“ и с подписью Е. Баратынский. Вошло в издание 1827 г. под заглавием Л. П — ну (стр. 64—65) и с вариантами следующих стихов:
13 Она торопит пробужденье
14 Младаго сердца твоего
15 И вынуждает у него
17 Что добраго в моей судьбе
В издании 1835 г. это стихотворение помещено без заглавия (стр. 74—75) и (сравнительно с изд. 1827 г.) с изменением 4-го стиха:
На утренней заре ты юности прекрасной.
В издании 1869 г. (а также и в последующих) это стихотворение озаглавлено „Л. С. Пушкину“ и ошибочно отнесено к 1826 году: в действительности оно написано в 1825 году (по всей вероятности, в ноябре или декабре) — во время сближения Боратынскаго с Львом Сергеевичем Пушкиным (сконч. 19 июля 1852 г.).
О том, какия отношения были у Е. А. с братом поэта Пушкина, более всего можно судить по письму Боратынскаго к А. С. Пушкину (в декабре 1825 года): „... За что ты Левушку называешь Львомь Сергеевичем? Он тебя искренно любит и ежели по ветренности как-нибудь провинился перед тобою — твое дело быть снисходительным. Я знаю, что ты давно на него сердишься; но долго сердится не хорошо. Я вмешиваюсь в чужое дело; но ты простишь это моей привязанности к тебе и твоему брату...“ (Переписка т. I, стр. 310).
„брата Пушкина“: „... все это время я проклинал тебя, Москву, Московских, судьбу и Б. Нужно было вам, олухам и сводникам, женить его! Чему вы обрадовались? Для того, чтобы заняться сватовством, весьма похвальным препровождением времени, вы ни за грош погубили порядочнаго человека. Б. в течении трех лет был тридцать раз на шаг от женидьбы; тридцать раз она ему не удавалась; en était-il plus malheureux? Он ни минуты, никогда не жил без любви, и отлюбивши женщину, она ему становилась противна. Я все это говорю в доказательство непостояннаго характера Б., котораго молодость не должна бы быть обречена семейственной жизни. Ты скажешь, что он счастлив. Верю, mais attendons la fin, говорит басня, а тяжело заплатить целым веком скуки и отвращения много много за год благополучия. Б. вечно преследовала мысль, что жениться ему необходимо; но кто же из порядочных верил ему? Не говоря об характере Б., спрашиваю тебя, обстоятельства его допускали ли его до этой глупости. Какую он выбрал себе дорогу? Как он хочет себя устроить?..... Для поэзии он умер; его род т. е. эротический, не к лицу мужу; и теперь из издаваемаго собрания своих сочинений он выкидывает лучшия пьэсы по этой самой причине, а исключить Б. из области поэзии, это штука Эрострата, и тебе подобает слава сия — радуйся!...“ („Русский Архив“ 1878 г., кн. 3, стр. 397—398).