Поиск по творчеству и критике
Cлово "LIEU"
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: ее строго очерчены бездонным небом с разбросанными по нему летучими облаками. Ум не может взлететь превыше облак: в таком взлетании нечто нечеловеческое, некое отделение души от тела. -- Так мог только Ломоносов; у него все всегда столь умозримо (умом зримо), как будто ум его только что, пред тем как творить оду, сам побывал где-то там, превыше облак -- откуда видна вся широта земная, и изливает на язык все, что узрел: -- Там Лена, Обь и Енисей... Днепр хранит мои границы... Полна веселья там Нева... Се знойные Каспийски бреги... А здесь -- Чудово. (Дождь, как и прежде, туман, но воздух иной, ибо веет мглистыми болотами.) Кому после Ломоносова дано вмещать в свою мысль всю красоту вселенной? Кто вознесется превыше облак? Глубже погружаться на дно чаши, ища узреть полноту бытия не из верховных оконечностей мира, а изнутри его, -- вот удел современного человека. Навсегда останется в нем тоска: что там -- за летучими облаками? за краями чаши?.. Тосно (Какое странное лицо у этой женщины, севшей в карету; какие глаза! Этот генерал, что был рядом с ней, с обветренным лицом, совсем ей не пара.) ... Но ведь чтобы спрашивать: что там? -- надо прежде найти точку, из которой видна вся чаша бытия, нужно угадать это волшебное место. Где оно? Оно не зависит от климата, от местоположения тела, от времени года. Только что был уныл и зол, душа в томлении ныла, ныла -- вдруг -- словно отдернута занавесь, снята пелена тумана, и видно все. Подвластно ли это выраженью? Есть слова, но чем точнее они, тем менее определенно выражают то, что зыблется пред душевными очами, пред внутренним...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: сумерках и словно приподымался, приглядываясь к пугливо спускающемуся отроку. За прудом начиналась роща, пышная и разлатая, но, не удержавшись на гребне угора, съезжала с лиственным бормотаньем в овраг, по склону которого зияли, черные пасти гротов и призрачно белели искусно выложенные руины. Парк и овраг влекли далеко, расставаться с ними не хотелось. Но грустью и легким ужасом веяло от косматых аллей и змеистых троп, внезапно ныряющих в задебренные глубины. Отец измыслил эту дикую меланхолическую красу -- она живуче разрасталась, цепляясь за сердце угрюмой прелестью сиротства и медленного запустенья. Особенно пленительна была здесь погожая осень. Но чем роскошней сиял золотой и лазурный день, тем непоправимей понималась разлука. Сухо сверкал остов фаворитной беседки отца, тоскливо звенел и стучал о коряги ручей, такой громкий в облетевшем ольшанике. И отрок спешил выбраться из рано вечереющего оврага. Но всякий раз, будто споткнувшись, он останавливался перед кленом, высоко вскинувшимся меж полунагих берез. Упорно держались на его узловатых ветвях клочья златозвездого облаченья; в сумерках словно столп густого сиянья восставал из темной ...