Евгений Баратынский: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "MON". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 48кб.

Часть текста: чувство братской любви. С веселой открытостью спешил он сблизиться с ними. В первый же вечер он рассказал о Маре, о своей закадычной дружбе с чудаковатым Боргезе, о фантастических уроках отца Василия. Однокашники дружно сочли его недорослем и провинциалом. Его доверчивость и щедрость были истолкованы как глупость, а боязнь холода и пристрастие к лежанью в постели послужили поводом для самых обидных предположений. Он не умел справляться с множеством пуговиц, крючков и пряжек нового платья и по рассеянности насажал на камзол чернильных пятен -- его задразнили неряхой. Многолюдье и шум, сначала так радостно возбуждавшие его, теперь раздражали. Ровесники, в каждом из которых он желал видеть верного друга, оказались насмешниками и драчунами. Он постепенно замыкался в себе, стал задумчив и молчалив, и Соймонов, жеманный и задиристый отрок, окрестил его маркизом. Педагоги, в которых он мечтал найти чуть ли не мудрецов Платоновой академии, были зауряд-педантами. Хорошие баллы ставились воспитанникам, назубок затвердившим заданные страницы и параграфы. Но зубрежка внушала ему отвращенье, он привык изъясняться своими словами; Боргезе приучил его дорожить собственными мыслями. Это сердило здешних наставников. Охота к чтенью, превратившаяся в неодолимую страсть, совершенно вытеснила рвение к наукам. В классах, вместо того чтобы писать в тетради по диктовке учителей, он втихомолку глотал книги, вовсе не относящиеся к делу. Лишь уроки истории высокомерного карлы Гавриила Васильича Геракова были ему по сердцу. Маленький чудак, кичащийся тем, что в жилах его бурлит эллинская кровь, витийствуя с кафедры о подвигах древнегреческих героев, распалялся нешуточною страстью и сам начинал казаться едва ли не великаном. К тому же он был сочинитель -- пусть не из удалых, но -- сочинитель, автор! Над Гераковым смеялись решительно все. Евгений взирал на него благоговейно. Он трудно...

Входимость: 4. Размер: 31кб.

Часть текста: Он смел. -- И поправила на покатых плечах яркую кашемировую шаль. Скрываясь от очей, злодействует впотьмах, Чтобы злодействовать свободней. Не нужно имени -- оно у всех в устах, Как имя страшное владыки преисподней,-- завершил Путята и победоносно глянул на свою богиню. -- Арсений Андреич,-- лениво молвила Закревская,-- оттого мы редко видим у нас господина Баратынского? -- Да, да,-- пробормотал генерал. Попытался сощелкнуть со щеки бородавку, похожую на разъевшуюся муху,-- та не повиновалась. Он погладил щеку. -- Вы, Николай Васильич, э-э... передайте Евгению Абрамычу, чтобы, знаете, без чинов. Да. Ноги нынче плохо слушались его, и сердце теснила непонятная тоска. Он танцевал в паре с прелестной Авророй Шернваль, дочерью выборгского губернатора, вяло остря на счет немецкого полковника, напоминающего, по его мнению, скорей молотобойца, нежели светского кавалера. -- Впрочем, оно и кстати,-- заключил он свою неловкую тираду. -- Jeder ist seines GlЭckes Schmidt {Каждый человек -- кузнец своего счастья (нем.).}. Дивное черноволосое дитя с презрительными серо-синими глазами улыбнулось нежно, соболезнующе. Еще вчера он ликовал бы, выманив у Авроры такую...

Входимость: 3. Размер: 44кб.

Часть текста: пробирался к кафедре, жуя фиалковый корень и что-то бубня под нос. -- Фокусы! Фокусы! -- загалдели отдохнувшие за лето пажи, бесцеремонно вскакивая со скамеек и окружая педагога. -- Опыты, господа, физические опыты,-- неуверенно поправил учитель. -- Опыты, опыты! -- клянчили озорники. -- Но на это потребны деньги, -- сказал Вольгсмут и опасливо покосился на двери. Расторопный тихоня Шуйский тотчас стал на пороге и спиной своей припер дверь. Пажи столпились вкруг кафедры, вываливая из карманов звонкие пятаки и алтыны. Педагог, малиново краснея, ссыпал деньги в платок, торопливо завязал его и сунул в карман. Сгорбись, сошел со ступенек и юркнул в коридор. -- Откупились! -- весело сказал Ханыков и подмигнул Евгению плутоватым глазом. -- Читай теперь сколько влезет. Вольгсмут воротился через несколько минут, нагруженный какими-то машинками и пузырьками. -- Вот-с, господа,-- начал он. -- Следите внимательно... Никто, однако ж, не следил: всяк занимался своим делом. Евгений, с брезгливой жалостью понаблюдав некоторое время за манипуляциями физика, погрузился в недра французского романа. В классах Вольгсмута можно было скучать шумно и весело. В классах русской словесности царила скука тишайшая, бдительно лелеемая седогривым словесником, неусыпно упражняющим воспитанников в хриях и прочих риторических фигурах. Уроки истории отличались скукою апатично-дремотной, оживляемой изредка анекдотами об Олеговом коне и о кобылятине, коей питался храбрый Святослав. Содержание любимой им математики составляли несколько задач Войцеховского и набор зазубренных формул дифференциалов и интегралов. Француз Лельо, безнадежно состарившийся, но упорно изящный и даже щеголеватый, все чаще ...

Входимость: 3. Размер: 3кб.

Часть текста: contre la poste, je ne puis résister, Monsieur, au désir d'y avoir recours pour vous exprimer ma vive reconnaissance pour le cadeau poëtique que j'ai reçu de vous; c'était une si douce surprise que votre souvenir et ces vers charmans à mon adresse! certainement ils sont beaucoup trop flatteurs, je m'en reconnais profondément indigne, et cependant je les ai lus et relus avec une extrême jouissance, non d'amour propre, mais de coeur; et de penser que deux ans d'absence n'ont pas effacé de votre mémoire cette connaissance si courte, si heureuse pour moi, et je croyais gravée seulement dans mon souvenir reconnaissant! qu'importe ce que je mérite, — c'est à obtenir que je tiens, et je vous remercie mille et mille fois d'avoir plus de bienveillance que de justice à mon egard.......“ (Подлинник письма хранится в Казанском архиве Боратынских). Карамзина, София Николаевна (род. 5 марта 1802, ум. 4 июля 1856) — дочь историографа и поэта Н. М. Карамзина; сближение Боратынскаго с С. Н. относится к 1840 году, когда поэт приезжал в Петербург и часто бывал y Карамзиных. «Sophie K. чрезвычайно мила — писал он жене. Мы с нею тотчас вошли в некоторую короткость...“ В другом письме поэт сообщает, что „с Софьей Карамзиной в полной дружбе. Вчера...

Входимость: 3. Размер: 44кб.

Часть текста: северной природы поначалу весьма угнетали Закревского. По счастью, именно здесь полным цветом раскрылся его талант хладнокровного банкомета. Карточные победы безродного капитана привлекли внимание генерала. Блистательный, но азартный игрок приблизил к себе осмотрительного офицера, взял его в адъютанты и заставил вместо себя метать банк. Безвестный дворянин, непрестанно унижаемый судьбою, испытывал неодолимое влеченье к натурам широким и независимым. В дальнем уголку его души таилась вера в возвышение. Закревский зорко наблюдал повадки вельможного барства, он впрок усваивал приемы вольной горделивости, ловя фрондерские бонмо и запоминая смелые эпиграммы. Фортуна свела его со знаменитым, хоть и небезгрешным игроком Федором Толстым. Закревский в совершенстве знал квинтич, гвальбе-цвельбе и русскую горку, обожаемые Американцем. Напав на свежего партнера, Толстой засел с ним за партию гвальбе-цвельбе. В избе было жарко. Обильно потеющий Федор Иваныч снял мундир и оседлал, как коня, колченогий табурет. Все последовали его примеру и остались в рубахах -- лишь старательный прапорщик, бывший на отличном счету у начальства, да Закревский, на которого ни стужа, ни жара не оказывали видимого воздействия, не расстались с мундирами. Закревский играл внимательно: Толстой внушал ему уваженье аристократической повадкой и дружеством с ярчайшими столичными звездами; чистюля прапорщик, слывший шпионом Аракчеева, был опасен и неприятен. Толстой, теснимый опытным противником, ...

Входимость: 2. Размер: 66кб.

Часть текста: литераторов. Мишле, о котором он мельком слышал от Путяты, радостно поразил его. Мысли о том, что история -- это вечный поединок между свободой и фатализмом, что человеческий дух освобождается в борьбе человека с материей или роком, казались ему своими, давно родившимися, но за недосугом не успевшими воспитаться в его голове и сердце. Памфлет против иезуитов и церкви заставил насторожиться, но еретическая идея семьи -- краеугольного камня подлинного храма и гражданской общины -- вновь радостно изумила: за несколько тысяч верст от родного дома странный выходец из гущи французского простонародья, одинаково влюбленный в Бога и революцию, думал и чувствовал удивительно близко с ним, русским дворянином и одиноким мечтателем... Счастливо взволнованный, читал он об отречении от эгоизма, о творческом счастии, венчающем историю народа, низшие и высшие слои коего действуют во взаимном согласии и понимании. Жалость и любовь возглашались главными принципами бытия; отечество и семья боготворились, ибо любовь к семье неизбежно перерастала в любовь к отечеству, а последняя порождала чувство кровного единства со всем человечеством. Он взволнованно встал. И одновременно с ним, словно отражение в воде, поднялся в другом конце залы дальний его визави, серый худой человек с прекрасною головою, пышнокудрой, как у юноши, и седой, как у Риберова апостола. Они приблизились друг к другу и вышли на улицу. Евгений сказал несколько фраз по-французски, но Мицкевич отвечал по-русски, очень медленно и очень чисто. Они говорили немного: Мицкевич держался приветливо, но чопорно. Он расспросил о подробностях смерти Пушкина, поинтересовался здоровьем князя...

Входимость: 2. Размер: 27кб.

Часть текста: остро ожил в памяти Баратынского в Неаполе, во время его первого и единственного путешествия в Италию. Ему, Giacinto Borghese, посвящено последнее стихотворение поэта Дядьке-итальянцу, написанное в первой половине июня 1844 года, за считаные дни до внезапной смерти. Заключительные, прощальные строки этого длинного, почти эпического стихотворения (8 строф, 128 строк) звучат автоэпитафией: О, спи! безгрезно спи в пределах наших льдистых! Лелей по-своему твой [и мой. -- Т. Ц.] подземельный сон, Наш бурнодышащий, полночный аквилон, Не хуже веющий забвеньем и покоем, Чем вздохи южные с душистым их упоем. Стихотворение Баратынского является основой "русской биографии" Giacinto, которая может быть восстановлена по нему едва ли не с большей полнотой и точностью, чем по иным источникам. "Благодать нерусского надзора" длилась долго: по словам Баратынского, "друг другу не были мы чужды двадцать лет"; связь не оборвалась со смертью Жьячинто -- память воспитанника продлила эту связь ...

Входимость: 2. Размер: 36кб.

Часть текста: в деревне... Ополночь с обыском -- прямо в кабинет. В каземат отвезли, сказывают... Ползло, вспыхивало, чадя и угасая; повторялось, чудовищно разрастаясь; поникало бессильно... -- C'est le sublime de la bЙtise {Это верх глупости (франц.).},-- с угрюмым спокойствием молвил князь и размашисто отвел тлеющую сигару к пепельнице. -- Несчастные безумцы. Горстка офицеров, воодушевленных стихами и шампанским,-- противу трона и армии! Безудержное честолюбье! -- Но что ждет несчастных? -- Жертв будет немало,-- Вяземский перемолчал мгновенье -- и заговорил вновь, разжигаясь желчным вдохновением: -- Что в особенности бесит меня, это поведенье вожаков. Барон Штейнгель говорил мне: Трубецкой, вития и главный подстрекатель, даже не явился на площадь! Сбежал, как шулер! Рылеев тож. Впрочем, сие не удивило меня: в нем слишком много экзальтации и слишком мало зрелой мысли. В Южном братстве схвачены Пестель, Муравьев... -- Пестель? -- Да. Пестель. Вы с ним знакомы? -- Нет. Но много слышал о нем еще в корпусе. Нам его в пример ставили как отличного в успехах и поведении... Князь сардонически рассмеялся: -- Мечтатели. Романтики. Пламень воображения... Вы верно писали в статье своей: истинные поэты...

Входимость: 2. Размер: 14кб.

Часть текста: Александре Федоровне Боратынской. Из Петербурга 1. ... A prйsent je m'occupe dans mes moments de loisir а traduire ou а composer quelques petites historiettes, et а vous dire le vrai, il n'y a rien que j'aime tant que la poйsie. Je voudrais bien кtre auteur. Je vous enverrai la fois prochaine une espиce de petit roman que je suis prиs de finir. Je voudrais bien savoir ce que vous en direz. S'il vous semble que j'ai quelque talent, alors je tвcherai de me perfectionner en apprenant les rиgles. Mais vraiment maman, j'ai vu plusieurs traductions russes imprimйes et si mal traduites, que je ne sais pas comment l'auteur a eu l'audace de soumettre au jugement publique des sottises pareilles, et pour comble d'effronterie, il y met son nom. Je vous assure sans vanitй que je pourrai beaucoup mieux traduire. Pour vous en donner l'idйe, je vous dirai que pour l'expression franзaise: D jetait feu et flamme, il a traduit: Огнем и пламенем рыкал. Ce qui est trиs bien en franзais est trиs mal en russe, et celle-ci est l'expression la plus animale que j'aie jamais vue. Pardonnez si je mйdis de ce pauvre diable, mais je voudrais bien qu'il entendisse tout ce que l'on dit de lui, pour le dйgoыter de nous dйchirer l'oreille par les expressions vraiment barbares qu'il emploit. Mais voilа que je vous fais lа, comme un vrai journaliste franзais, la satire des pauvres auteurs. Pardonnez-moi, ma chиre maman, je sais bien qu'il ne m'appartient pas de m'йriger en juge dans un art oщ je suis si neuf, mais il me semble toujours que ce n'est pas une indiscrйtion de dire а sa mиre ce que l'on pense. Adieu ma chиre maman... Eugиne Boratinsky **. * В России певец собственного недуга не может не быть выразителем родовой судьбы. Из частного письма. (фр.). ** ... Нынче, в минуты отдохновения, я перевожу и сочиняю небольшие пиесы и, по правде говоря, ничто я не люблю так, как поэзию. Я очень...

Входимость: 2. Размер: 35кб.

Часть текста: сопрано: Se, о carа, sorridi... {*}. {* Если ты улыбаешься, милая... (итал.)} Некрасив был ее большой мужественный лоб; беспомощно, как у птенца, разевался губошлепый рот. Она тихо проигрывала рокочущую мелодию баритона и пела, конфузливо меняя голос и обращаясь к себе: Se, о carа, sorridi... Александра Федоровна сидела у окна и кивала с выражением удовольствия. Голубоватый отсвет заснеженного двора падал на ее черты и мертвил их. Маменька была вне этой жарко натопленной залы, вне Москвы, вне жизни повзрослевших своих детей, но все это нужно ей было для того, чтобы покойно плыть назад. Маменька плавно откидывалась в креслах, ее голубые веки медленно вздрагивали: она танцевала в Петергофе, и гуляла тенистой аллеей Мары, и, властно отстранив дуру няньку, качала покорные колыбельки Бубиньки, Сониньки, Сержа... И странно простая мысль -- нет, не мысль, а телесное ощущение поразило его: ежели нарушить эту покойную плавность маменькиной жизни -- не станет маменьки. Александра Федоровна...

Поиск по творчеству и критикеCлово "MON"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "MON"