Поиск по творчеству и критике
Cлово "SUR"
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Часть текста: prairies verdoyantes, des fleuves azurés, des bocages odoriferans. Le Parnasse est en fleurs, vive et limpide, comme jadis, bouillonne à ses pieds l'onde castalienne. Enfant inattendu des derniers efforts de la nature, un poète naquit: il fait entendre sa voix. Simple de coeur, il chante la beauté et l'amour, le vide et la vanité d'une science qui voudrait les proscrire; il chante l'insouciance des maux fugitifs de la vie: autrefois l'homme moins prévoyant goûtait plus de bonheur. Aux froids adorateurs de la triste Uranie il ose vanter les passions impétueuses. Ainsi que le souffle orageux d'Éole féconde les guérets, elle féconde les coeurs. De leur sein agité s'élance la divine fantaisie, comme Vénus surgit autrefois du sein de la mer écumante. Et pourquoi refuserez - vous votre foi à vos inspirations les plus intimes, les plus souriantes? Coeurs vaillants! Pourquoi souscrirez-vous à des traités pusillanimes? Oh, soumettez-vous aux douces convictions auxquelles vous envoie le tendre regard de la femme! Oh, acceptez les consolantes révélations d'un ciel compatissant. Il entend un rire...
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Часть текста: et pour comble d'effronterie, il y met son nom. Je vous assure sans vanitй que je pourrai beaucoup mieux traduire. Pour vous en donner l'idйe, je vous dirai que pour l'expression franзaise: D jetait feu et flamme, il a traduit: Огнем и пламенем рыкал. Ce qui est trиs bien en franзais est trиs mal en russe, et celle-ci est l'expression la plus animale que j'aie jamais vue. Pardonnez si je mйdis de ce pauvre diable, mais je voudrais bien qu'il entendisse tout ce que l'on dit de lui, pour le dйgoыter de nous dйchirer l'oreille par les expressions vraiment barbares qu'il emploit. Mais voilа que je vous fais lа, comme un vrai journaliste franзais, la satire des pauvres auteurs. Pardonnez-moi, ma chиre maman, je sais bien qu'il ne m'appartient pas de m'йriger en juge dans un art oщ je suis si neuf, mais il me semble toujours que ce n'est pas une indiscrйtion de dire а sa mиre ce que l'on pense. Adieu ma chиre maman... Eugиne Boratinsky **. * В России певец собственного недуга не может не быть выразителем родовой судьбы. Из частного письма. (фр.). ** ... Нынче, в минуты отдохновения, я перевожу и сочиняю небольшие пиесы и, по правде говоря, ничто я не люблю так, как поэзию. Я очень желал бы стать автором. В следующий раз пришлю вам нечто вроде маленького романа, который я сейчас завершаю. Мне очень важно знать, что вы о нем скажете. Если вам покажется, что у меня есть хоть немного таланта, тогда я буду стремиться к совершенству, изучая правила. Истинно, маменька, но мне приходилось видеть напечатанные русские переводы, которые были выполнены столь плохо, что я не мог постичь, как автор решился вынести на суд публики такие глупости, да еще, торжествуя свое...
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Часть текста: Наяда ("Есть грот: наяда там в полдневные часы") Есть грот: наяда там в полдневные часы Дремоте предает усталые красы, И часто вижу я, как нимфа молодая На ложе лиственном покоится нагая, На руку белую, под говор ключевой, Склоняяся челом, венчанным осокой. Примечания Напечатано впервые в „Северных Цветах“ на 1827 г., стр. 330, и в „Северной Лире“ (альманах Раича и Ознобишина) на 1827 г., стр. 26, под заглавием „Наяда“ и с подписью Е. Баратынский; перепечатано в „Опыте русской Анѳологии“ М. Яковлева, 1828. „Наяда“ вошла в издания 1827 (стр. 108; в оглавлении подзаголовок подраж. Шенье) и 1835 гг. (в последнем без заглавия, стр. 192). Отнесено издателями ошибочно к 1827 году: стихотворение написано не позже 1826 года. В „Северной Пчеле“ (1827, 2 апреля, № 40) о „Наяде“ (и „Песне) отозвались, как об истинном украшении „Северных Цветов“. Наяда представляет собою перевод следующаго стихотворения А. Шенье: Ie sais, quand le midi leur fait désirer l'ombre, Enter à pas muets sous le roc frais et sombre, D'ou parmi le cresson et l'humide gravier La naiade se fraye un oblique sentier. Là j'épie à loisir la nymphe blanche et nue Sur un banc de gazon mollement átendue, Qui dort, et sur sa main, an murmure des eaux Laisse tomber son front couronné de roseaux. Отличаясь близостью к оригиналу, перевод Боратынскаго вместе с тем превосходит его сжатостью и скульптурной отчетливостью антологическаго стихотворения.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: (далее — МВ) на авансцену русской словесности выходит кружок т. н. «московских романтиков» 1 , включавший рано умершего Веневитинова, Шевырева, Погодина, Ивана Киреевского, Титова, Одоевского и др. В одночасье поэты пушкинской генерации из литературной «золотой молодежи» становятся, по выражению Шевырева, «средним поколением». Для каждого из них это событие имеет свои последствия, но особенно остро реагирует на него Баратынский, поскольку он, единственный из бывшего «союза поэтов», безвыездно (не считая отлучек в деревни) живет в Москве: сотрудники МВ составляют среду его литературного обитания. «Московские романтики» приходят в литературный мир с особым представлением о путях развития русской словесности 2 . С. П. Шевырев включает в программное «Обозрение русской словесности за 1827 год» такую возрастную иерархию современных литераторов: Поэтов наших можно справедливо разделить на три поколения. К старому принадлежат те, которые уже довершили свое поприще и сделали все то, чего могло от них ожидать отечество. Теперь настала очередь поэтов среднего поколения, на которых устремлены внимательные взоры уповающих сограждан. Их слава уже утверждена; они уже развились; они показали, чтo могут совершить, упрочили о себе надежды, но еще не созрели [МВ. 1828. Ч. 7. № 1. С. 66]. Торжественность тона можно счесть насмешкой: далее критик рассматривает, «что принесло в прошедшем году литературе сие поколение» [Там же], и среди ...
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: в тайнике души не гораздо сочнее, плодовитее, чем в произрастаниях своих? Кн. Вяземский Миновали Завидово. В Твери заночевали. Дождь. Небо без просветов. Размокшие поля. Туман. Сырость. Птица грач ходит по пашне. Укачивает... Осенняя дорога уныла. Туман цепкой прохладой оседает на фартук коляски, на лицо, на душу. Вот проехали и Валдай, тоже серый, туманный. -- Но все равно, и сквозь этот туман душа не готова к равнодушию. Жизнь таит в этом дожде, в этой сырости, там, в конце дороги, неизвестные ощущения сердцу. Ибо бьется же оно сильнее и слабее! А ум то сонный, то тревожный -- то безостановочно бредит, то ясен, как в лучах, и тверд. И широта земная предстоит в своей бескрайности, горизонт развертывает свои края, мир предстает как бы чашей -- прозрачной, стройно-выпуклой. Края ее строго очерчены бездонным небом с разбросанными по нему летучими облаками. Ум не может взлететь превыше облак: в таком взлетании нечто нечеловеческое, некое отделение души от тела. -- Так мог только Ломоносов; у него все всегда столь умозримо (умом зримо), как будто ум его только что, пред тем как творить оду, сам побывал где-то там, превыше облак -- откуда видна вся широта земная, и изливает на язык все, что узрел: -- Там Лена, Обь и Енисей... Днепр хранит мои границы... Полна веселья там Нева... Се знойные Каспийски бреги... А здесь -- Чудово. (Дождь, как и прежде, туман, но воздух иной, ибо веет мглистыми болотами.) Кому после Ломоносова дано вмещать в свою мысль всю красоту вселенной? Кто вознесется превыше облак? Глубже погружаться на дно чаши, ища узреть полноту бытия не из верховных оконечностей мира, а изнутри его, -- вот удел современного человека. Навсегда останется в нем тоска: что ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: переведённые им на французский язык La Rime Lorsqu'aux jeux olympiques, au sein des jeunes villes de la Grèce, tu chantais, o fils d'Apollon, tu te faisais entendre à une multitude avide d'émotions généreuses; tu avais foi en la sympathie populaire, et un mètre large et libre cadençait sans la gêner ta puissante voix. La foule restait muette et attentive, jusqu'à ce qu'entraînée par une commotion victorieuse, elle éclatait en applaudissements et lui inspirait de nouveaux accords. Mais de nos jours, hélas! qui interroge nos lyres proscrites? Qui voudrait quitter les sentiers du vulgaire en s'élevant sur nos ailes? De nos jours le poète ignore la portée de son essor. Juge et partie à la fois, est-ce à lui de résoudre si la voix qui lui parle est celle d'une fièvre bizarre, ou de la véritable inspiration, don souverain du ciel? Au sein de ce sommeil de mort, au sein de cette glaciale indifférence du monde, toi seule, o rime! viens l'encourager par tes échos bienfaisants! Ainsi que la colombe de l'arche, seule tu lui présentes le rameau fleuri, seule tu viens approuver ses veilles solitaires et ...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: текст Баратынского, опубликованный сначала в «Современнике» (1839), а затем с незначительной правкой в «Сумерках» (1842), до сих пор остается во многих отношениях неразгаданным: Еще как патриарх не древен я; моей Главы не умастил таинственный елей: Непосвященных рук бездарно возложенье! И я даю тебе мое благословенье Во знаменьи ином, о дева красоты! Под этой розою челом склонись, о ты Подобие цветов царицы ароматной, В залог румяных дней и доли благодатной. [Баратынский: I, 221] I Непроясненной осталась и помета «К. Г.», сделанная на одном из списков стихотворения рукой А. Л. Баратынской (см.: [Там же: II, 273]). Источник текста обнаруживается в знаменитых «Письмах и мыслях маршала принца де Линя», опубликованных г-жой де Сталь: Si vous connoissiez notre archevêque, vous l’aimeriez à la folie <...>; il s’appelle Platon, et vaut mieux que l’autre, qu’on appeloit le Divin: ce qui me prouve qu’il est Platon l’humain: c’est que hier, en sortant de son jardin, la princesse Galiczin lui demanda sa bénédiction, et il prit une rosé avec laquelle il la lui donna [De Ligne: 90–91]. Ср. в не совсем точном переводе 1809 г.: Естьлиб вы узнали нашего Архиепископа, то полюбили бы его до безумия <...>. Он называется Платоном, и преимущественнее того кого именовали божественным. Что он Платон человеческий, доказывает мне то, что вчера, выходя из сада, княгиня Голицына подошла к нему под благословение, а он сорвал розу, благословил ею княгиню и отдал ей оную [Де Линь: 152–153]. Анекдот о том, как митрополит Платон благословил розой одну из княгинь ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Стихи, переведённые им на французский язык *** ("Qu'êtes-vous devenus, doux frémissements de mes forêts? ... ") Qu'êtes-vous devenus, doux frémissements de mes forêts? murmure des cascades, fleurs des prés? Les arbres sont dépouillés; un tapis de neige recouvre les collines, les prés et les vallons. Le ruisseau demeure muet sous son écorce de glace; tout s'engourdit, seul le vent furieux se démène et couvre le ciel d'un sombre voile. Pourquoi suivais-je avec mélancolie la tourmente de l'ouragan? Le favori du sort tient de lui un toit contre les orages. Un feu pétillant bourdonne dans ma cheminée et ses brillants étincelles égayent mon regard insouciant. En paix je rêve devant son jeu plein de vie et j'oublie les cris de la tempête. O Providence, merci! J'oublierai de même les orages du sort. La tristesse venue, j'appuierai ma tête sur son coeur, et sous la tourmente des orages, ranimé par son amour, j'oublierai bien vite la sombre peine, comme en cet instant j'oublie la face sépulcrale de la nature et les cris furieux de l'ouragan. Примечания Издается (впервые) по копии Н. Л. Боратынской, хранящейся в Казанском архиве. См. стихотворение 1833—1834 гг. „Где сладкий шопот“
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Стихи, переведённые им на французский язык Soumission Pourquoi le captif aurait-il des rêves de liberté? Vois, les ondes puissantes de tes fleures coulent entre leurs rives immuables aussi résignées que majestueuses. Vois ton sapin rester superbe sur la plage qui l'a nourri, impuissant à se déplacer. Les astres du ciel sont mus par une loi impérative qui leur intime la voie immense qu'ils doivent parcourir: il n'est pas libre aussi le vent aux ailes légères, et une occulte loi dirige son haleine soit-disant capricieuse. Soumettons-nous donc à notre sort, sachons dompter, sachons oublier les insurrections de notre âme impatiente et nous aurons le repos et nous aurons le bonheur. Insensés, n'est ce pas aussi la volonté suprême qui a donné à l'homme la passion brûlante? Oh, qu'elle est pénible pour nous cette vie qui voudrait se répandre et que ressèrent des rives étroites posées par la fatalité! Примечания Издается по автографу, хранящемуся в бумагах И. ф. Тютчева. См. стихотворение 1833—1834 гг. „К чему невольнику мечтания свободы“
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: субъективности авторского сознания, под влиянием индивидуального поэтического контекста, традиционные образы-детали нередко теряют свою конкретность, обрастают многочисленными смысловыми ассоциациями, приобретая, в конечном счете, неадекватное семантическое наполнение. В качестве примера рассмотрим символику образа соловья в элегии Ш. Мильвуа Падение листьев (La chute des feuilles) и в переводе-интерпретации Е. А. Боратынского. В элегии Ш. Мильвуа описывается конкретный, узнаваемый пейзаж: De la depouille de nos bois L'automne avait jonche la terre; Et, sur la branche solitaire, Le rossignol etait sans voix. (Роща стоит обнаженной, Осень усыпала листьями землю И на одинокой ветке Замолк соловей.) В то же время французский поэт далек от реалистического изображения природы. Пейзаж в его элегии - прежде всего лирический пейзаж, пейзаж души. На фоне осенней картины странно выглядит соловей - птица весны. Однако вряд ли выбор Ш. Мильвуа был случайным. Соловей здесь не просто деталь описываемого. Употребление этого образа оказывается тесно связанным с целым рядом ассоциаций, пронизывающих элегию. Так, Ш. Мильвуа неоднократно подчеркивает, что речь идет о юноше, умирающем на заре жизни (a son aurore), в цвете лет (a lafleur de son age) и т. д. Ассоциативный ряд возникает на основе общей денотативной соотнесенности: Соловей - весна - весна жизни - юноша. Под влиянием индивидуально-авторского контекста, внутритекстовых ассоциаций слово-образ соловей получает особую многосмысленность, выступая и как персонификация юноши-страдальца, и как символ юности, любви, весны жизни, обреченных на гибель суровым роком. Не менее интересна символика образа соловья в переводе-интерпретации замечательного русского поэта Е. А. Боратынского на элегию Ш. Мильвуа La chute des feuilles. Семантика образа соловья в русской романтической поэзии отличается полифонизмом. Соловей может...