Поиск по творчеству и критике
Cлово "WIENER"
Входимость: 2. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 66кб.
Часть текста: "Элизийские поля" оно вошло в третью книгу элегий сборника 1827 г. и в первый раздел сборника 1835 г. Датировка "1821?", которую мы встречаем в современных изданиях, восходит к довольно неопределенному указанию самого Баратынского (письмо к И. И. Козлову, апрель 1825): ""Элисейские поля" писаны назад тому года четыре: это французская шалость, годная только для альманаха" 2 . Выдержкой из этого письма обычно ограничивается и комментарий к стихотворению; представляется, однако, что высказывание поэта само нуждается в комментарии. В послании "Гнедичу, который советовал сочинителю писать сатиры" Баратынский поясняет, что "блестящие шалости" - это "безделки стихотворные", не имеющие "возвышенной цели" 3 . Упоминание альманаха свидетельствует об особом статусе интересующего нас текста, о его отнесенности к сфере интимной "домашности" 4 ;этой сфере и принадлежат шалости-безделки (ср. знаменитые заглавия сборников Карамзина и Дмитриева; ср., например, пушкинскую характеристику послания Батюшкова "К Жуковскому": "достойно блестящих и небрежных шалостей фр.<анцузского> остроумия" 5 ). При интерпретации такого рода текстов следует учитывать их направленность на определенную...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: - "несостоявшийся диалог" http://www.uni-altai.ru/Journal/vestbspu/2001/gumanit/PDF/kozubovskaja.pdf Козубовская Г. П. Поэзия Е. А. Баратынского : "несостоявшийся диалог" // Вестн. Барнаул. гос. пед. ун-та. Сер. Гуманитар. науки. - Барнаул, 2001. - № 1. - С. 48-58. ПОЭЗИЯ Е. А. БАРАТЫНСКОГО: «НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ДИАЛОГ» Жизнетворческая программа Е. Баратынского, основу которой составляет «философия тихого счастья», включающая в себя понятия дружбы, любви, семейного круга [1], в качестве поведенческой формы предлагает разговор, или диалог. Оживляющее диалог «разговорное вдохновенье» включает «взаимную доверенность и совершенную свободу» [2], тем самым он отличается от «светской перемолвки». Сам Баратынский, обладающий, по замечанию одного из современников – юриста П. Г. Кичеева – «счастливой симпатичной наружностью», «скромным видом», «тихой речью», необычайно располагал к беседе, в которой, как и в творчестве, проявлял «гениальную деликатность ума и сердца» (И. В. Киреевский) [3]. В поэтическом творчестве Баратынского находят место оба типа. Разговор за дружеским столом, восходящий к античной мифологеме пира [4] с его обязательным элементом – диалогом, предполагает к исповедальности (у Баратынского это получает оформление в поэтической формуле забвения ума «в пылу вакхической отваги». В переписке поэтов пушкинского круга, представляющей собой единый текст, очевидны отсылки к архетипу пира. Так, А. Дельвиг, умоляя Баратынского о присылке новых стихов, подчеркивает: «Мне нужно для души почитать их, она, бедная, голодна и сидит на журнальных сухариках. Сжалься…» (Л., 225), о переживаемом состоянии приобщения к легендарной ревельской земле «…ежели теперь не...