Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Т"

1. Баратынский - Н. В. Путяте. 1826, ноябрь, Москва.

Входимость: 2. Размер: 2кб.

Часть текста: - Н. В. Путяте. 1826, ноябрь, Москва. 81. Н. В. Путяте 1826, ноябрь, Москва «Как мне жаль, милый Путята, что мне не удалось с тобой проститься при отъезде твоем из Москвы; а с тех пор от тебя ни слуху ни духу: что с тобою? Я узнал от твоей матушки, что ты еще в Петербурге и, по московским слухам, что ты не поедешь далее. Здесь говорят, что Закревский будет министром юстиции. Дай Бог! Я думаю, тебе и ему равно надоела Финляндия. Один из моих братьев приехал из Тульчина и привез известия о Муханове: в новом положении он скучает по прежнему. В Тульчине еще скучнее, чем в Гельсингфорсе. Брат мне рассказывал подробности тамошней жизни. Витгенштейн живет в своей деревне и ходит за своими виноградниками, а штаб его в городе. Он добрый немец, счастливый в своем семействе, эконом, ни в чем не похожий на нашего герцога; у него не за кем волочиться, не о чем хлопотать, не с кем мириться и ссориться, одним словом — нет двора. Доставил ли ты письмо мое Дельвигу? Я не получаю от него ни строчки. Сделай милость, попеняй ему и узнай, печатаются ли мои сочиненья или нет. Скажи Дельвигу,...

2. Песков A.M.: Боратынский. Истинная повесть. Разбойник

Входимость: 2. Размер: 32кб.

Часть текста: он поворотил голову : -- Что ж ты молчишь? -- Прости, атаман. Я залюбовался. Смотри, какое славное утро! -- С каких пор ты сделался столь чувствителен, мой друг? Не после того ли, как третьего дни прострелил шляпу губернатора де Ноиса, а сам он, жив и здоров, ускакал, позабыв по рассеянности на дороге пятьсот талеров? -- Да, атаман, ты прав в укоризнах. Еще немного, и я догнал бы его! Но, удирая, он поднял такую пыль, что я закашлял, зачихал, глаза мои были забиты песком, и мне пришлось остановиться. Проклятый де Ноис! Сколько времени мы потратили на то, чтобы подстеречь его, а он улизнул, даже не поговорив с нами! -- Не горюй, Паоло! Скоро он поедет встречать наместника. Я это знаю наверное. И тогда, думаю, он не уйдет из наших рук... Но вот, кажется, условный знак подают с восточного склона. -- Они подошли к обрыву. На поляну перед скалой вышло двенадцать разбойников. У нескольких за плечами висели набитые доверху мешки. То были разбойники, посланные накануне атаманом на добычу провианта. -- Как дела, ребята? -- крикнул атаман. -- Но кого вы привели? Между разбойников шла женщина. -- Это что такое? С каких пор вы стали собирать по деревням вместо хлеба наложниц? Эй вы! Что молчите? -- Эта женщина хочет видеть тебя, атаман, -- отвечал один из разбойников. -- Хорошо. Спусти лестницу, Паоло. Паоло бросил вниз веревочную лестницу. -- С каких пор, атаман, дамы берут приступом замки, в которых живут рыцари? -- спросила незнакомка, подняв голову. -- С тех пор, сударыня, -- отвечал атаман, -- как рыцари стали судьями и адвокатами. Впрочем, вы ошибаетесь, если думаете, что я предлагаю вам подниматься сюда. -- С этими словами он быстро спустился на поляну. Паоло последовал за ним. Взглянув на атамана, он поразился происшедшей в нем перемене:...

3. Голубков Д. Недуг бытия. Хроника дней Евгения Баратынского. Параграфы LVI - LX.

Входимость: 3. Размер: 30кб.

Часть текста: ямки -- и желуди, нагретые потными ладонями, ложились в пористую, нежно взопревшую землю... Юные побеги будущих исполинов уже поднялись нынешней весною. Мягок, салатно светел младенческий листок -- но как уже крепок, как неуступчиво рвется! И тонкий стволик-стебелек уже упруг под ладонью, гладящей его, и так неподатливо клонится к взрастившей его почве! О, таинственные мгновения созиданья, копимые впрок, неуклонно подъемлющие кроны и знамена жизни! Воистину: Нет на земле мгновенья ничтожного! Не пропадает втуне темное страданье души, следующей подспудным извитьям своего пути, поймой подпочвенной влагою благих упований... В дверь постучались. Вошел камердинер, не предупрежденный Настасьей Львовной. Это был прыщеватый, долгоногий малый с франтовскими буклями -- сын давнего Прохора, старящегося в Маре. -- Почта-с. Вы велели-с. Да, разумеется: в деревне с нетерпеньем ждешь почты... Газеты. Письмо от милого Путятушки: "... скоро приеду. Читал ли ты новый указ правительственный об обязанных крестьянах?" Где же указ? А, вот он, в газете московской! "... Право освобождать крестьян... С предоставленьем земельного надела..." -- Превосходно! -- Дозволите выйти-с? -- Ты ведь грамотен? Указ читал? -- Нет-с. -- Вот -- прочти непременно. Родители живы? -- Кажись, что живы. В деревне они. В Маре-с. -- У тебя ведь сестра и братья? Напиши: свободу могут получить. Ежели согласны -- пусть, пусть... -- Он сильно потер грудь обеими руками, как бы сдирая тесные одежды. Дышалось опять худо, сердце томилось. -- Напиши. Я объясню, ежели интересуешься. -- Спасибо-с. Нам без надобности. "Дурак-то; боже, какой дурак! Но брови дивно хороши. И нос как у Антиноя. Порисовать с Сашенькою... Но глуп ужасно... Снова задыхаюсь. Скорее в Крым, в Италию..." -- Ступай, любезный....

4. Голубков Д. Недуг бытия. Хроника дней Евгения Баратынского. Параграфы VI-X

Входимость: 4. Размер: 48кб.

Часть текста: слова матери о том, что все дворяне суть члены одного великого семейства, и еще издали, заочно питал к будущим своим пансионским товарищам чувство братской любви. С веселой открытостью спешил он сблизиться с ними. В первый же вечер он рассказал о Маре, о своей закадычной дружбе с чудаковатым Боргезе, о фантастических уроках отца Василия. Однокашники дружно сочли его недорослем и провинциалом. Его доверчивость и щедрость были истолкованы как глупость, а боязнь холода и пристрастие к лежанью в постели послужили поводом для самых обидных предположений. Он не умел справляться с множеством пуговиц, крючков и пряжек нового платья и по рассеянности насажал на камзол чернильных пятен -- его задразнили неряхой. Многолюдье и шум, сначала так радостно возбуждавшие его, теперь раздражали. Ровесники, в каждом из которых он желал видеть верного друга, оказались насмешниками и драчунами. Он постепенно замыкался в себе, стал задумчив и молчалив, и Соймонов, жеманный и задиристый отрок, окрестил его маркизом. Педагоги, в которых он мечтал найти чуть ли не мудрецов Платоновой академии, были зауряд-педантами. Хорошие баллы ставились воспитанникам, назубок затвердившим заданные страницы и параграфы. Но зубрежка внушала ему отвращенье, он привык изъясняться своими словами; Боргезе приучил его дорожить собственными мыслями. Это сердило здешних наставников. Охота к чтенью, превратившаяся в неодолимую страсть, совершенно вытеснила рвение к наукам. В классах, вместо того чтобы писать в тетради по диктовке учителей, он втихомолку глотал книги, вовсе не относящиеся к делу. Лишь уроки истории высокомерного карлы Гавриила Васильича Геракова были ему по сердцу....

5. Голубков Д. Недуг бытия. Хроника дней Евгения Баратынского. Параграфы VI-X

Входимость: 4. Размер: 35кб.

Часть текста: губошлепый рот. Она тихо проигрывала рокочущую мелодию баритона и пела, конфузливо меняя голос и обращаясь к себе: Se, о carа, sorridi... Александра Федоровна сидела у окна и кивала с выражением удовольствия. Голубоватый отсвет заснеженного двора падал на ее черты и мертвил их. Маменька была вне этой жарко натопленной залы, вне Москвы, вне жизни повзрослевших своих детей, но все это нужно ей было для того, чтобы покойно плыть назад. Маменька плавно откидывалась в креслах, ее голубые веки медленно вздрагивали: она танцевала в Петергофе, и гуляла тенистой аллеей Мары, и, властно отстранив дуру няньку, качала покорные колыбельки Бубиньки, Сониньки, Сержа... И странно простая мысль -- нет, не мысль, а телесное ощущение поразило его: ежели нарушить эту покойную плавность маменькиной жизни -- не станет маменьки. Александра Федоровна потянулась к нему бледными благодарными глазами и прошептала: -- Mon bien doux ami, je ne pense qu'au bonheur d'Йtre auprХs de toi {Мой нежнейший друг, я только и думаю, что о счастье быть возле тебя (франц.).}. Его опять покоробила эта жеманная, жалкая фраза, повторяемая уже не в первый раз. Но в ней была правда, звучала мольба. И, подавив раздраженье, он поцеловал руку матери. Серж, бесцеремонно суча сапогами и зажимая уши, пробежал по комнате: он презирал музицирование сестры. Евгений притворил за братом дверь и бесшумно прошел на свое место. Софи...