Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "X"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Бдение ("Один, и пасмурный душою") Один, и пасмурный душою, Я пред окном сидел;* Свистела буря надо мною, И глухо дождь шумел. Уж поздно было, ночь спустилась, Но сон бежал очей. О днях минувших пробудилась Тоска в душе моей. «Увижу ль вас, поля родные, Увижу ль вас, друзья? Губя печалью дни младые, Приметно вяну я! Дни пролетают, годы тоже;** Меж тем беднеет свет! Давно ль покинул вас — и что же? Двоих уж в мире нет! И мне назначена могила! Умру в чужой стране, Умру, и ветреная Лила*** Не вспомнит обо мне!» Душа стеснилася тоскою; Я грустно онемел, Склонился на руку главою, В окно не зря глядел. Очнулся я; румян и светел, Уж новый день сиял, И громкой песнью ранний петел Мне утро возвещал. Другие варианты строк: *Один с любимою мечтою В светлице я сидел; **Грушу сегодня — завтра тоже; ***И легкомысленная Лила Примечания Бдение (стр. 26). Впервые напечатано в „Соревнователе Просвещения и Благотворения“ 1821 г., ч. XIV, стр. 61—62, под заглавием „Бдение“ и с подписью Е. Б. Вошло в издание 1827 года (под тем же заглавием, стр. 38) с вариантами стихов. Перепечатано без изменения в сборнике „Венера“, М. 1831, ч. 2, стр. 33. В издании 1835 года это стихотворение помещено без заглавия (стр. 65—66) и с следующими изменениями (сравнительно с изд. 1827 г.): Сверх того, в копии Н. Л. Боратынской (Казанский архив) мы находим следующее чтение 7-го стиха, принятое также всеми посмертными изданиями сочинений Боратынскаго: О дальном детстве пробудилась. В издании 1869 г. (и в последующих) возстановлено заглавие по 1827 г. „Бдение“ дало повод многим „шуточкам Благонамереннаго“ (как говорил Пушкин), который находил в этом стихотворении „противуестественность изображений, приятно изумляющих читателя“, а в пародии Д. Вр — ва „Союз Поэтов“ („Благонамеренный“ 1822 г., т. XIX, № XXXIX, стр. 512—514) находим следующую строфу: Условныя желанья, Немыя ожиданья, Кипящия лобзанья И сладострастье нег Твердите и твердите! Увядши для утех, В окно не зря, глядите! etc.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: твой, Как внимают на чужбине Языку страны родной. Варианты К Дельвигу. Так, любезный мой Гораций, Так, хоть рад, хотя не рад, Но теперь я муз и граций Променял на вахтпарад; Сыну милому Венеры, Рощам Пафоса, Цитеры, Приуныв, прости сказал; Гордый лавр и мирт веселый Кивер воина тяжелый На главе моей измял. Строю нет в забытой лире, Хладно день за днем идет, И теперь меня в мундире Гений мой не узнает! Мне ли думать о куплетах? За свирель... а тут беды! Марс, затянутый в штиблетах, Обегает уж ряды, Кличет ратников по-свойски... О, судьбы переворот! Твой поэт летит геройски Вместо Пинда - на развод. Вам, свободные пииты, Петь, любить; меня же вряд Иль камены, иль хариты В карауле навестят. Вольный баловень забавы, Ты, которому дают Говорливые дубравы Поэтический приют, Для кого в долине злачной, Извиваясь, ключ прозрачный Вдохновительно журчит, Ты, кого зовут к свирели Соловья живые трели, Пой, любимец аонид! В тихой, сладостной кручине Слушать буду голос твой, Как внимают на чужбине Языку страны родной. Примечания К Дельвигу (стр. 5). Впервые напечатано в „Сыне Отечества“ 1819 года, ч. 55, стр. 228, под заглавием „К Дельвигу“ и с подписью Евгений Баратынской. Вошло в издание 1827 года (стр. 150—152) Так же напечатано это стихотворение И. С. Тургеневым в „Современнике“ 1854 г., № 10, под заглавием: „Послание к Дельвигу“ и с следующей выноской: „Послание это, одно из самым ранних произведений поэта, было, неведомо от него, помещено бароном Дельвигом, в 1819 году в „Благонамеренном“, вместе с другим небольшим стихотворением, и не попало потом в „Собрание Сочинений“. Баратынский, котораго имя до тех пор...
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Часть текста: Евгений Абрамович″, Русский биографический словарь, т. II, СПб. 1900, стлб. 492—494. Автор признает в Баратынском крупное и оригинальное поэтическое дарование, но к его поэмам относится отрицательно. АЙХЕНВАЛЬД Ю. И. ″Баратынский″, Научное слово, кн. VII, 1905, стр. 123—139. Перепечатана с известными изменениями в кн. автора: Силуэты русских писателей, вып. 1, Москва 1906, стр. 90—106 и в последующих изданиях этой книги. Интересное введение в поэтический мир Баратынского с главным упором на его размышления о роковой недостижимости человеческого счастья. В заключении автор говорит: ″От присутствия Баратынского в нашей словесности стало как-то умнее, чище и серьезнее, и без него русская поэзия была бы скуднее мыслью и много потеряла бы в благородной звучности″. АЛЬМИ И. Л. ″Элегия Е. А. Баратынского 1819—1824 годов. (К вопросу об эволюции жанра)″. Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена, т. 219, Ленинград 1961, стр. 23—50. Автор ставит своей целью выяснить своеобразие элегии Баратынского и определить, насколько поэтический метод первого этапа его творчества подготовил его позднюю философскую поэзию. АЛЬМИ И. Л. ″Идейно-творческие искания Е. А. Баратынского конца двадцатых — первой половины тридцатых...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: я здесь, а не привыкну... Прейлике -- еще по бокалу! Бледная чухонка подала вино и бесшумно исчезла. -- Да, богато... -- Лутковский отгреб усы и чмокнул губами, не то наслаждаясь грозным воспоминаньем, не то осуждая его. -- Одно Оровайси чего стоило! Знатоки сравнивают его с битвой при Маренго. -- Полковник ухмыльнулся. -- Многим нашим офицерам ошибал я крылья, рассказывая о сем побоище. Коншин конфузливо сморкнулся в линялый платок. -- Ах, ужели нельзя было избежать этих ужасов? -- пролепетала Анюта и скосилась на задумавшегося унтера. -- Да,-- подхватил он. -- Я тоже размышлял об этом. Вторжение наших войск в мирную страну... -- Мы взошли в Финляндию для ее защиты и спокойствиям -- прервал полковник. -- Помилуйте, но от кого было защищать сей край? -- Натурально, от шведов. -- Но дядюшка говорил мне, что судьба Финляндии решена была заране, еще в Тильзите... -- Оставьте, ради Христа, этот Тильзит! -- Георгий Алексеич раздраженно хлебнул из бокала. -- Россия велика и могущественна, но столица ее весьма угрожаема с северо-запада. -- Лутковский пустил в воздух щелчка. -- А что Финляндия? Фитюлька. -- Георгий Алексеич, а каков командир был граф Каменский? -- проворно спросил Коншин. -- Вы ведь служили под его началом... -- О! -- благодарно ухватился растерявшийся было Лутковский. -- Огненная, вчинательная {Предприимчивая.} натура! -- Он ведь, ежели не ошибаюсь, принадлежал к суворовским выученикам? -- Да! И, как все командиры суворовской школы,-- никаких возражений! Ни-ка-ких! -- Полно вам все о войне да о войне,-- ласково укорила полковница. -- Евгений Абрамыч, что ж вы, голубчик? Чай простыл небось,.. -- Она придвинула блюдечко с брусничным вареньем. -- Конечно, ежели б он больше считался с нами, опытными офицерами,-- благодушно продолжал полковник,-- убитых было бы несравненно меньше. Но! -- Он разгреб усы, высвобождая улыбающийся рот. -- Но -- блеск! Картинность! Опять же -- Оровайси. Ведь...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: числилось полтораста душ, разбитых на семьдесят пять тягол. "Недавно" понималось Львом Николаевичем протяженно -- это могло быть и пять и двадцать лет тому. Погруженный в составленье мемуаров о своей ратной молодости, он сызнова переселился в бурные времена Екатерины и ее наследника; нынешняя обыденность представлялась ему скучным миражем. Московский дом был тих. Усыпительно жужжали мухи, осторожно потрескивали рассохшиеся половицы. Дочь Настенька рожала, добрела и во всем покорствовала отцу; дочь Сонечка хорошела и играла на старинных клавикордах. Зять прилежно читал, занимался деревенскими делами, переча редко и необидно. Правда, неисцельно недуговал сын Пьер, но содержался он в хорошей дорогой больнице и на далекой окраине, так что вспоминать о нем можно было нечасто. Цифры "полтораста" и "семьдесят пять", круглые и кратные, укладывались в голове удобно, как пузатый разборный самовар в походном сундучке, обшитом телячьей кожей. Меж тем по новой ревизской сказке в подмосковной числилось...