Поиск по творчеству и критике
Cлово "SUBLIME"
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Часть текста: выходят люди в отставку, но все они съезжаются в Москву. Это столица стариков-родителей, и здесь живут Алексей Ильич Муханов, Михайло Александрович Салтыков, Сергей Львович Пушкин, Федор Андреевич Толстой... Это столица повздоривших с начальством или просто навлекших на себя неусыпное подозрение, и здесь или рядом, в своих имениях, живут Денис Давыдов, Михаил Орлов, князь Вяземский, Толстой Американец. Это столица "Вестника Европы", рожденного в начале века Карамзиным, а последние десять лет выходящего из рук Каченовского, измаравшего его в подлепарнасской пыли. Москва, если окунуться в нее, -- разрешенье всех цепей: человек чувствует здесь себя свободно, как рыба на дне, как рыба, всосанная в ил. * * * Чем ближе он подъезжал к Москве, тем хуже ему, вероятно, становилось. Числа около 3--4-го октября коляска, забрызганная мокрой глиной осенней дороги, затряслась по ухабам Огородников. Здесь, в Харитоньевом, его ждали: маменька, Софи, Варинька, Натали, Серж, кто-то из тетушек. Он был болен -- подымался жар. Однако первое время провел на ногах. По дороге в Москву или в самой Москве видел Рылеева и вернул ему старый долг (может быть, те полтысячи, которые оставались невозвращенными после того, как он увез свои тетради от Рылеева и Бестужева). Простились они, должно быть, не навсегда. Встретился с Александром Мухановым, с августа жительствующим в Москве, перезнакомился с его родными и двоюродными братцами -- Иваном, Володей, Петром (Петра и Александра Вяземский прозвал Большим Рыжиком и Маленьким Рыжиком). Передал Муханову письмо от Путяты. Заехал к родителям Путяты, рассказал об их сыне. Денис Давыдов ему страшно...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: спокойствием молвил князь и размашисто отвел тлеющую сигару к пепельнице. -- Несчастные безумцы. Горстка офицеров, воодушевленных стихами и шампанским,-- противу трона и армии! Безудержное честолюбье! -- Но что ждет несчастных? -- Жертв будет немало,-- Вяземский перемолчал мгновенье -- и заговорил вновь, разжигаясь желчным вдохновением: -- Что в особенности бесит меня, это поведенье вожаков. Барон Штейнгель говорил мне: Трубецкой, вития и главный подстрекатель, даже не явился на площадь! Сбежал, как шулер! Рылеев тож. Впрочем, сие не удивило меня: в нем слишком много экзальтации и слишком мало зрелой мысли. В Южном братстве схвачены Пестель, Муравьев... -- Пестель? -- Да. Пестель. Вы с ним знакомы? -- Нет. Но много слышал о нем еще в корпусе. Нам его в пример ставили как отличного в успехах и поведении... Князь сардонически рассмеялся: -- Мечтатели. Романтики. Пламень воображения... Вы верно писали в статье своей: истинные поэты потому и редки, что должны обладать свойствами прямо противоположными: пламенем воображения творческого и холодом ума поверяющего. Я, в свой черед, полагаю, что свойства сии следует отнести и к истинным политикам. Таковых у нас нет покамест, и вряд ли когда они появятся. -- Вяземский сделал несколько сердито шаркающих шагов и пересел на диван, спинка и подлокотники которого были изрезаны изображеньями скрещенных мечей и штандартов. Ранние зимние...