Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "З"

1. Телема и Макар

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: со скукой тоже. Заснет он ночью крепким сном, Едва глаза свои зажмурит, — Поутру встанет молодцом, День целый после балагурит. В любви причудливой своей К Макару часто нестерпимой Была Телема: милым ей Хотелось быть боготворимой. Однажды, чем-то оскорбясь, Увлекшись живостью сердечной, В упреках горьких излилась Пред ним она. Макар безпечной Покинул бедную смеясь. Без друга скучно и уныло Тянулись дни. Из края в край За ним бежать она давай: Жить без Макара тошно было. Надежды детскою полна, Приходит в Царское она. Того-ли встретит, иль другова: „Не здесь-ли милый мой дружок? Макара нет ли дорогова?“ Никто без хохота не мог Услышать имени такова. — Какой Макар тобой любим, Как разлучилася ты с ним, Что он, голубушка, за диво? — Она в ответ нетерпеливо: „Нет лучше друга моего: Благоразумен, доброхотен, Веселонравен, беззаботен, Все любят искренно его; Не ненавидя никого, Он сам никем не ненавидим“. — Ступай, ответствовали ей, Здесь нет его: таких людей Мы при Дворе совсем не видим. Решилась далее итти Моя беглянка молодая; Заходит в Лавру по пути, Макара мирнаго найти В сей мирной пристани мечтая. Игумен ей: „Признаться вам, Его мы долго поджидали, Но, признаюсь, по пустякам: Приют от бурь житейских нам В замену стены наши дали“. Один неласковый чернец Сказал вертушке наконец: „О чем вы слепо возмечтали? Найдется-ль, полно, ваш беглец? На том он свете, мы слыхали“. Телему набожный мудрец Чуть не взбесил таким приветом: — „Его найду я, мой отец, Не безпокойтеся об этом. Нет, о Макаре дорогом Не понапрасну я тоскую: Одна я жизнь ему дарую! Не может быть он в мире том, Когда я в этом существую!“ „Но...

2. Голубков Д. Недуг бытия. Хроника дней Евгения Баратынского. Параграфы XVI- XX.

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: коих, к чести дворянства нашего, немного оказалось -- призывали на мятежников самые лютые пытки и казни. Большинство же судило -- втихомолку, натурально,-- о смягчительных обстоятельствах и полагалось на великодушие императора. -- Петр Андреич оттянул галстук и ожесточенно дернул шеей. -- Когда обнародовали манифест и конфирмацию приговора, всех ужасом окатило! -- Князь вдруг вскочил, резко двинув костлявыми, лопатками, будто его кнутом вытянули. -- Но чернь! Но жалкий, рабский народ наш! -- Полноте, зачем вы так? -- Затем, что боголюбивый народ наш счел несчастных своих предстателей шайкой разбойников и татей. Петр Андреич запальчиво мотнул серым вихром. -- Предстатели? -- задумчиво переспросил Баратынский. -- Но можем ли мы с успехом предстательствовать за народ, если Россия для нас необитаема? Мы не знаем ни ее, ни народа нашего. Мы робинзоны в своем отечестве. ... Вяземский подарил Настасье Львовне копию последнего письма Рылеева к жене. Настенька читала вслух, листок прыгал в ее пальцах, она то и дело взглядывала на мужа с выраженьем ужаса и кроткого укора. "Бог и государь решили участь мою: я должен умереть и умереть смертию позорною. Да будет его святая воля! Мой милый друг, предайся и ты воле всемогущего, и он утешит тебя. За душу мою молись богу: он услышит твою молитву. Не ропщи ни на него, ни на государя: это будет безрассудно и грешно..." -- Нет, не могу больше,-- прошептала она, протягивая письмо. -- Почитай ты, мой друг... -- Не надо, ангел мой,-- тихо возразил он. -- Полно мучиться. Ничего изменить нельзя. Ничего. XVII С затаенной ревностью и некоторым испугом готовилась Настасья Львовна к приему жданного...

3. Голубков Д. Недуг бытия. Хроника дней Евгения Баратынского. Параграфы I-V

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: отроку. За прудом начиналась роща, пышная и разлатая, но, не удержавшись на гребне угора, съезжала с лиственным бормотаньем в овраг, по склону которого зияли, черные пасти гротов и призрачно белели искусно выложенные руины. Парк и овраг влекли далеко, расставаться с ними не хотелось. Но грустью и легким ужасом веяло от косматых аллей и змеистых троп, внезапно ныряющих в задебренные глубины. Отец измыслил эту дикую меланхолическую красу -- она живуче разрасталась, цепляясь за сердце угрюмой прелестью сиротства и медленного запустенья. Особенно пленительна была здесь погожая осень. Но чем роскошней сиял золотой и лазурный день, тем непоправимей понималась разлука. Сухо сверкал остов фаворитной беседки отца, тоскливо звенел и стучал о коряги ручей, такой громкий в облетевшем ольшанике. И отрок спешил выбраться из рано вечереющего оврага. Но всякий раз, будто споткнувшись, он останавливался перед кленом, высоко вскинувшимся меж полунагих берез. Упорно держались на его узловатых ветвях клочья златозвездого облаченья; в сумерках словно столп густого сиянья восставал из темной земли, соединяясь с багровыми облаками. И скудный миткаль соседней осины, словно заражаясь этой гордою яркостью, играл светло и даже пламенно. И вспоминалось дрожанье свеч, и голубой дым ладана, глубокий блеск иконостаса. И шарканье грабель, шелест сгребаемой в аллеях листвы возвращали слуху вздохи и шепот родных, собравшихся помолиться за упокой души отставного генерал-майора Абрама Андреича Баратынского, преставившегося в Москве. Перед бельведером стояла стайка пиний, чудом прижившихся на чуждой почве. Они нравились ему. Он любовался округлыми очертаниями их кронок, благородным оттенком сероватой, как бы запепленной хвои: деревца родились в...

4. Манн Ю. В. Динамика русского романтизма. Заключение

Входимость: 2. Размер: 58кб.

Часть текста: очевидный. Тем не менее ничего нет пагубнее в понимании искусства, чем прямое выведение эстетических явлений из наличного соотношения социальных сил и из исторической конъюнктуры, так как при этом игнорируется конвенциональность собственно художественного ряда. Поэтому еще раз повторим: романтическая коллизия — это вовсе не проекция в художественную плоскость какого-либо политического или социального «конфликта», но прежде всего соотношение персонажей друг с другом и с образом автора (повествователя). Романтическая коллизия строилась на особой постановке центрального персонажа, на особом роде его превосходства над другими персонажами — в отдельности, над фоном, окружением — в целом. И решающими оказывались не какие-либо высокие качества этого персонажа, взятые статично (обычная недифференцированность наших представлений о романтизме, когда «разность» героев и превосходство одного над многими абсолютизируются и выдаются за единственный решающий фактор), но его способность пережить определенный духовный процесс — процесс отчуждении, с более или менее повторяющимися типическими стадиями (наивно-гармонические отношения вначале, разрыв с обществом, бегство и т. д.). Этот процесс включает в себя часто преступление, «месть»; во всяком случае он всегда двузначен в моральном смысле, даже и тогда, когда персонаж избегает излишества мести, когда цели его одомашниваются, мотивировка отчуждения конкретизируется (как, скажем, в «Чернеце») и т. д. Все это отличает собственно романтический процесс отчуждения от более прямолинейной антитезы просветительского толка: просвещенный рыцарь истины и коснеющая в предрассудках чернь (главным образом — светская). Исследуя обширный художественный материал, мы видели, как русский романтизм с замечательным постоянством сохранял основную конструкцию конфликта,...

5. Семенко И. М.: Баратынский. Поэты пушкинской поры. Страница 3

Входимость: 1. Размер: 53кб.

Часть текста: смерти любви. Не «недоуменье» и не «принужденье», а желанье смерти испытывает брюсовский герой: Смерть, внемли славословью! Ты — нетленно чиста! Сожигают любовью Твои уста. . . . . . . . . . . . С лаской строгой и нежной Наложи поцелуй. Уязви безнадежно И уврачуй. Фальшь мысли порождает стилистическую фальшь («наложи поцелуй» и т. п.). Напрасно пытался Брюсов «примкнуть» к Баратынскому; ему не помогли ни словесное заимствование из «Смерти» («ласка» — «ласкаешь тою же рукою»), ни столь частое в других стихах Баратынского «уврачеванье». В сборнике «Сумерки», вышедшем в 1842 году, одним из самых последних Баратынский поместил стихотворение «Осень» (1837) 57 . Поэт подчеркивал его особую значительность. Баратынский давно уже, с 1820 года, не писал так называемых монументальных элегий. Жанровая система отмирала в русской лирике. В лирике Баратынского начиная со второй половины двадцатых годов прочные прежде жанровые конструкции также рушились. В поэзии Баратынского тридцатых годов возникают жанры свободные, не традиционные. Наиболее характерно это именно для сборника «Сумерки». Однако в стихотворении «Осень» поэт тщательно воссоздает жанр описательно-медитативной элегии. И вот сентябрь! замедля свой восход, Сияньем хладным солнце блещет, И луч его в зерцале зыбком вод Неверным золотом трепещет. Седая мгла виется вкруг холмов; Росой затоплены равнины; Желтеет сень кудрявая дубов, И красен круглый лист осины; Умолкли птиц живые голоса, Безмолвен лес, беззвучны небеса! Здесь достигнуто невозможное в XVIII веке совершенство каждого слова, но это лишь подчеркивает, выявляет вес старинной конструкции, ведущей в прочный «мир» классицизма, к...