Поиск по творчеству и критике
Cлово "TEMP"
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: издаваться «Европеец»; а там, ежели в 12 лет она будет в состоянии слушать твои лекции, прошу в самом деле позаботиться о ее просвещении. Не беда, что моя пьеса пошла по рукам. Я послал Пушкину и другую: «Не славь, обманутый Орфей», но уверяю, что больше нет ничего за душою. Я не отказываюсь писать; но хочется на время, и даже долгое время, перестать печатать. Поэзия для меня не самолюбивое наслаждение. Я не имею нужды в похвалах (разумеется, черни), но не вижу, почему обязан подвергаться ее ругательствам. Я прочел критику Надеждина. Не знаю, буду ли отвечать на нее и что отвечать? Он во всем со мной согласен, только укоряет меня в том, что я будто полагаю, что изящество не нужно изящной литературе; между тем как я очень ясно сказал, что не говорю о прекрасном, потому что буду понят немногими. Критика эта меня порадовала; она мне показала, что я вполне достигнул своей цели: опроверг убедительно для всех общий предрассудок, и что всякий несколько мыслящий читатель, видя, что нельзя искать нравственности литературных произведений ни в выборе предмета, ни в поручениях, ни в том, ни в этом, заключит вместе со мною, что должно искать ее только в истине или прекрасном, которое не что иное, как высочайшая истина. Хорош бы я был, ежели б я говорил языком Надеждина. Из тысячи его подписчиков вряд ли найдется один, который что-нибудь бы понял из этой страницы, в которой он хочет объяснить прекрасное. А что всего забавнее — это то, что перевод ее находится именно в предисловии, которое он критикует. Ежели буду отвечать, то потому только, что...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: шпиль. На берегу -- перевозчик. -- "Что это за город?" -спрашиваете вы, не вполне доверяя своим глазам. -- "Это город Петербург", -- говорит перевозчик в домотканой рубахе с засученными по локоть рукавами. -- "Перевези меня туда", -- велите вы и даете гривенник. Три взмаха весел, и Петербург уперся берегом в нос лодки. -- "Пожалте, барин". -- В Петербурге все не так, а наоборот. И дома иные, и люди ходят наоборот. На вас они смотрят странно, их дети показывают своими пальцами в вашу сторону. В двери кондитерской невозможно войти -- они открываются и закрываются постоянно, люди входят и выходят, но и двери сделаны наоборот, и люди идут наоборот. Тяжелая тоска погружается в вашу душу. -- "Барин фокусник?" - спрашивает будочник наоборот, поправляя ус и удивляясь. -- "Нет, нет". -- Надо успеть к звонку колокольчика, которым извещают начало классов. Уже два часа, как вы в Петербурге, а звонка все нет. Наверное, наводнение. Да, та лужа, на...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: губ. Онъ былъ женатъ на фрейлинѣ имп. Маріи Ѳеодоровны Александрѣ Ѳеодоровнѣ Черепановой. Первенцемъ этого брака былъ Евгеній Абрамовичъ, родившійся 19 февраля 1800 г. въ с. Вяжлѣ, кирсановскаго уѣзда тамбовской губ. Здѣсь провелъ поэтъ свои дѣтскіе годы. Къ нему былъ приставленъ итальянецъ Боргезе, памяти котораго онъ посвятилъ одно изъ послѣднихъ своихъ стихотвореній — «Дядькѣ итальянцу». Въ немъ хотя и говорится Благодаря боговъ, съ тобою за этимъ въ слѣдъ Другъ другу не были мы чужды двадцать лѣтъ, но общее отношеніе довольно насмѣшливое и малоблагоговѣйное, изъ чего можно заключить, что сколько-нибудь замѣтнаго вліянія Боргезе на своего питомца не оказалъ. Сильнѣе, повидимому, было вліяніе матери, отца-же онъ лишился, когда ему было 10 лѣтъ. Но однимъ даннымъ въ 1808 году, по другимъ въ 1811, 2 Б. былъ отправленъ въ Петербургъ, гдѣ сперва учился въ нѣмецкомъ пансіонѣ, а затѣмъ поступилъ въ пажескій корпусъ. Пребываніе въ пажескомъ корпусѣ имѣло трагическое вліяніе на жизнь...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Стихи, переведённые им на французский язык *** ("Qu'êtes-vous devenus, doux frémissements de mes forêts? ... ") Qu'êtes-vous devenus, doux frémissements de mes forêts? murmure des cascades, fleurs des prés? Les arbres sont dépouillés; un tapis de neige recouvre les collines, les prés et les vallons. Le ruisseau demeure muet sous son écorce de glace; tout s'engourdit, seul le vent furieux se démène et couvre le ciel d'un sombre voile. Pourquoi suivais-je avec mélancolie la tourmente de l'ouragan? Le favori du sort tient de lui un toit contre les orages. Un feu pétillant bourdonne dans ma cheminée et ses brillants étincelles égayent mon regard insouciant. En paix je rêve devant son jeu plein de vie et j'oublie les cris de la tempête. O Providence, merci! J'oublierai de même les orages du sort. La tristesse venue, j'appuierai ma tête sur son coeur, et sous la tourmente des orages, ranimé par son amour, j'oublierai bien vite la sombre peine, comme en cet instant j'oublie la face sépulcrale de la nature et les cris furieux de l'ouragan. Примечания Издается (впервые) по копии Н. Л. Боратынской, хранящейся в Казанском архиве. См. стихотворение 1833—1834 гг. „Где сладкий шопот“
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: стихией в томительном споре, Лодка рыбачья качается в море,— С брегом набрежное скрылось, ушло! Много земель я оставил за мною; Вынес я много смятенной душою Радостей ложных, истинных зол; Много мятежных решил я вопросов, Прежде чем руки марсельских матросов Подняли якорь, надежды символ! С детства влекла меня сердца тревога В область свободную влажного бога; Жадные длани я к ней простирал. Тёмную страсть мою днесь награждая, Кротко щадит меня немочь морская, Пеною здравия брызжет мне вал! Нужды нет, близко ль, далеко ль до брега! В сердце к нему приготовлена нега. Вижу Фетиду: мне жребий благой Емлет она из лазоревой урны: Завтра увижу я башни Ливурны, Завтра увижу Элизии земной! Примечания Издается по автографу, хранящемуся в бумагах И. Ѳ. Тютчева. Напечатано в „Современнике“ 1844 г. т. 35 (по смерти автора), стр. 215, куда и предназначал Боратынский, посылая H. B. Путяте „Пироскаф“ вместе с посланием „Дядьке — Итальянцу“ (см. ниже). Стихотворение написано весною 1844 г., на пароходе, во время переезда из Ливурно в Неаполь. „Наше трехдневное мореплавание — писал Боратынский H. B. Путяте — останется мне одним из моих приятнейших воспоминаний. Морская болезнь меня миновала. В досуге здоровья, я не сходил с палубы, глядел днем и ночью на волны. Не было бури, но как это называли наши французские матросы: très gros temps, следственно, живопись без опасности. В нашем отделении было нестраждущих один очень любезный Англичанин, двое или трое незначущих лиц, Неаполитанский Maestro музыки, Николинька *) и я. Мы коротали время с непринужденностью военнаго товарищества. На море страх чего-то...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: матросы: trеs gros temps <крепкая погода>, следственно, живость без опасности. В нашем отделении было нестраждущих один очень любезный англичанин, двое или трое незначущих лиц, неаполитанский maestro музыки, Николинька и я. Мы коротали время с непринужденностью военного товарищества. На море страх чего-то грозного, хотя не вседневного, взаимные страдания или их присутствие на минуту связывают людей, как будто бы не было не только московского, но и парижского света. На корабле, ночью, я написал несколько стихов, которые, немного переправив, вам пришлю, а вас попрошу передать Плетневу для его журнала. — Вот Неаполь! Я встаю рано. Спешу открыть окно и упиваюсь живительным воздухом. Мы поселились в Villa Reale, над заливом, между двух садов. Вы знаете, что Италия не богата деревьями: но где они есть, так они чудно прекрасны. Как наши северные леса, в своей романтической красоте, в своих задумчивых зыбях выражают все оттенки меланхолии, так ярко-зеленый, резко отделяющийся лист здешних деревьев живописует все степени счастья. Вот проснулся город: на осле, в свежей зелени итальянского сена, испещренного малиновыми цветами, шажком едет неаполитанец полуголый, но...
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: Тарту: Tartu Ülikooli Kirjastus, 2004. С. 149–180. ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЗИЦИЯ БАРАТЫНСКОГО И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ СПОРЫ КОНЦА 1820-х гг. Во второй половине 1820-х гг. происходит резкий перелом в литературной судьбе Баратынского. С открытием «Московского Вестника» (далее — МВ) на авансцену русской словесности выходит кружок т. н. «московских романтиков» 1 , включавший рано умершего Веневитинова, Шевырева, Погодина, Ивана Киреевского, Титова, Одоевского и др. В одночасье поэты пушкинской генерации из литературной «золотой молодежи» становятся, по выражению Шевырева, «средним поколением». Для каждого из них это событие имеет свои последствия, но особенно остро реагирует на него Баратынский, поскольку он, единственный из бывшего «союза поэтов», безвыездно (не считая отлучек в деревни) живет в Москве: сотрудники МВ составляют среду его литературного обитания. «Московские романтики» приходят в литературный мир с особым представлением о путях развития...