Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "D"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 2. Размер: 64кб.
Часть текста: и других, а затем — рядом с ними — драматургические и прозаические жанры русского романтизма. Диалогический конфликт в произведениях типа «Дмитрия Калинина» расширил сферу комического: его лучи задели фигуру центрального персонажа, но очень осторожно, щадяще, оттенив главным образом его житейскую практическую уязвимость и недостаточность. И такое ироническое ретуширование равносильно было возвышению — эстетическому и философскому. Иными словами, под сомнение не ставилось субстанционально- значительное в самом романтическом конфликте; последний не превращался в объект иронии или пародирования. Постепенно, однако, нити иронии проникают в саму основу романтического конфликта, делая ее пестрее, многоцветнее — и в то же время готовя условия для преодоления такого типа конфликта вообще. «Странствователь и домосед» Батюшкова Предвестием этого процесса является стихотворная сказка-повесть К. Н. Батюшкова «Странствователь и домосед» (написана и опубликована в 1815). Исследователем творчества Батюшкова уже отмечен большой историко-литературный интерес этой повести, которая «с замечательной рельефностью отражает развитие нового романтического мироощущения у «послевоенного» Батюшкова» 1 (то есть после его участия в Отечественной войне 1812 года). Добавим, что повесть отражает новое мироощущение (или, в наших категориях, новые моменты конфликта) вместе с явной тенденцией к иронии, и последнее, пожалуй, самое любопытное. Ведь «Странствователь и домосед» несколькими годами упредил появление русской романтической поэмы, а с нею — мощный подъем русского романтизма. Для пародирования романтизм еще не накопил соответствующего материала, еще нечего было пародировать. Да и по существу категория «пародии» была бы тут не самой точной. Нити иронии еще очень тонко обволакивают здание романтического конфликта;...
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: историческая и народная темы. Первая оформилась в особый литературный жанр — историческую повесть или роман, расцвет или, по крайней мере, подъем которого связывают именно с романтизмом. Вторая также привела к особому направлению художественной деятельности — по выражению Белинского, «народному направлению» — и также приобрела характер жанровой определенности и дифференциации (от народной сказки до народной повести и романа). И «историческая» и «народная» литература — явления настолько обширные и специфичные, что подробное рассмотрение их в этой книге невозможно. Тем более что развитие обоих явлений уже довольно рано вышло за пределы романтизма. Мы ограничимся лишь некоторыми соображениями, касающимися действия ни исторической и народной почве общих законов романтической поэтики. И первое, что мы должны с этих позиций отметить: между обоими явлениями (при их специфичности) есть внутренняя связь, устанавливаемая общим контуром романтического конфликта. "Историческое» и «народное» как моменты оппозиций Эта связь наметилась еще в предромантизме. У событий, протекающих в историческом прошлом или же в сфере народной жизни, то общее, что они отдалены от автора (и читателя) дымкой расстояния, сообщающего всему новый свет, пробуждающего «сие к далекому стремленье» (В. А. Жуковский). Поэтому они в своем существе антитетичны — житейской прозе, обыкновенности быта, пошлости и т. д. Ряд таких антитез (оппозиций) был разобран выше (см. главу1), в связи с формированием романтического конфликта. К ним и следует отнести две другие оппозиции, имеющие отношение к теме...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: вторая — поле битвы, на коем сражаются страсти с волею, над коим порой мелькает тень руки провидения» («О романе Н. Полевого «Клятва при гробе Господием»). Мы подойдем к этим категориям со стороны поэтики конфликта, сообщающей им более подвижный, диалектический смысл, чем это иногда кажется. Вот повесть Бестужева-Марлинского «Фрегат «Надежда»» (1833). Перед нами типичная история романтической любви, заканчивающаяся гибелью главных персонажей — капитана Правина и Веры. «Трагическая судьба, постигшая двух благородных и честных людей, виновных лишь в том, что они пренебрегли светским кодексом во имя подлинной человеческой любви, — основная идея повести», — подытоживает исследователь Бестужева-Марлинского 1 . Персонажи повести «виноваты», однако не только в нарушении светского кодекса. Князь Петр, муж Веры, застигнув любовников врасплох, говорит Правину: «Вы, которого я примял к себе в дом как друга, которому доверился как брату, и вы обольстили мою жену... запятнали доброе имя, пустили позор на два семейства, отняли у меня дом и лучшую отраду мою — любовь супруги, вы, сударь, одним словом,...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: слова — свойство высказывания вообще, поскольку, утверждая одно, оно тем самым отрицает другое, и наоборот. Однако в данном случае обе части поэтического суждения — высказываемое и подразумеваемое — присутствуют в тексте. Если же одной из частей нет, то она прозрачно подразумевается, так как существует «рядом», в смежных произведениях, подсказывается контекстом творчества писателя или даже целого направления. Происходят взаимодействие и борьба поэтических оппозиций. О существовании последних мы можем судить по системе поэтических антонимов, широко разветвившейся в лирике конца XVIII — начала XIX века. Например, бросается в глаза, что в поэтическом словоупотреблении «венец», как правило, окрашивается негативной эмоцией, а «пенок» — позитивной. Бывает итак, что в произведении дается лишь один из антонимов, но он незримо соотнесен с антонимом в другом произведении. И понять происхождение противоположных эмоциональных окрасок можно, лишь соотнося «венец» и «венок» как крайние звенья одной цепи. В раннем произведении В. А. Жуковского, в «Стихах, сочиненных в день моего рождения...» (1803), оба антонима даны вместе: «Не нужны мневенцы 1 вселенной, Мне дорог ваш, друзья, венок». Почаще мы встречаем распавшиеся части цепи, между которыми, однако, — невидимая нить. Презренью бросим тот венец, Который всем дается светом, — провозглашает Жуковский в послании «К кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину» (1814). Далее поэт описывает горестную судьбу драматурга В. А. Озерова: «Зачем он свой сплетать венец Давал завистникам с друзьями? Пусть дружба нежными перстами Из лавров сей венец свила — В них зависть терния вплела». Здесь, правда, слово «венец» сопряжено ...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: быть, и религиозных («главы пред идолами клонят». Ср. бунтарство пленника, который признавал лишь одного «идола» — «гордого идола» свободы), Алеко против власти денег или любого другого рабства («просят денег да цепей»). Он враг искусственного уклада жизни в современных цивилизованных городах и сторонник возвращения к природе, к естественности («Там люди, в кучах за оградой, Не дышат утренней прохладой, Ни вешним запахом лугов»), Алеко делом подтвердил эту «программу», вплоть до такого ее пункта, как возвращение к образу жизни и обычаям «естественного» народа. Весь духовный, эмоциональный облик Алеко, как он вырисовывается в поэме, также обличает в нем представителя «молодежи 19-го века». Это пушкинское определение, отнесенное к пленнику, углублено здесь в том смысле, что за «равнодушием к жизни и ее наслаждениям», за «преждевременной старостью души» в Алеко сильнее чувствуется кипение «страстей» и бурная непокорность «судьбе коварной и слепой»....